Я постаралась церемониально поклониться, но тут же стала заваливаться вбок. Витэан сделал шаг, вероятно, намереваясь меня поддержать. Одной рукой я ухватилась за столбик кровати, а другую выставила вперед, словно говоря, что в порядке и контролирую ситуацию.

- Я принимаю твою присягу, - изрек король. - Я видел твои мысли. Меня печалит, что ты не помнишь прошлого. Но я надеюсь, со временем воспоминания вернутся к тебе. А пока отдыхай, увидимся за завтраком.

По поводу моих пошлых мыслей король, слава богам, ничего не сказал!

Тут в комнату ворвался светловолосый эльф. В руках он держал какую-то корзину, накрытую тканью, из которой выглядывала охапка сушеных трав.

- Мой король! - затараторил он. - Я ходил за настоем и...

Очевидно, это был лекарь. Витэан прервал его тираду повелительным жестом.

- Займись Ниэнель! - изрек он и величественной поступью направился к выходу.

Лекарь еще долго оставался со мной. Поил какими-то пахнущими сеном горьковатыми жидкостями, прикладывал к голове компрессы и без конца спрашивал, не ела ли я странных грибов, или ягод, или плодов, или трав (я вот корова, что ли, траву есть?), не болит ли у меня тут, а вот тут, а вот здесь, а вот там, а, может быть, болит где-то еще. В конце концов, мне захотелось, чтобы он от меня отвязался. И вот когда, надеясь отделаться от лекаря, я готова была выдать что-то вроде: «Не волнуйтесь так! Мое плохое самочувствие всего лишь побочный эффект перехода между мирами!» - эльф порекомендовал мне покой и сон и ушел.

Оставшись наконец одна, я, утомленная событиями сегодняшнего дня и вымотанная головокружением, тошнотой и слабостью, поддействием влитых в меня снадобий заснула, как только закрыла глаза.

Мне снился странный сон. Будто бы я лежу в каком-то шатре, разбитом в поле. Лежу и ненавижу.

Ненавижу!

Ненавижу...

Ненавижу все, всех и вся!

Ненависть!

Ненависть заполняет меня до самых краев сознания и, кажется, даже хлещет через край. Словно расплавленный металл, густая и тягучая, она разливается внутри, выжигая меня, причиняя мучительную боль. Ползет выше, проникает глубже, растекается шире. Словно живая, колышется и движется внутри меня. Тук-тук! Тук-тук! - барабанит мое сердце по ребрам. - Тук-тук! - и вдруг замолкает, пропустив удар. И я понимаю: ненависть заполнила и его.

«Убить! Я должна убить!» - проносится в моей голове.

Мягко и бесшумно поднимаюсь на ноги. В шатер сквозь отверстие в потолке, под которым установлен походный очаг с тлеющими головешками, льется серебристый лунный свет, поедая мрак. Видно, что здесь спят еще двое. В моей руке, излучая красноватое свечение, появляется длинный кинжал. Как вор, крадусь к одному из спящих.

«Убить! Растерзать! Уничтожить!» - шепчет в моей голове голос, непохожий на мой собственный. - «Ненавижу! Ненавижу!»

Медленно опускаюсь на колени перед спящей, отвернувшись от меня, фигурой.

«Убей его! Убей!»

Схватившись за эфес кинжала обеими руками, медленно, но решительно поднимаю его вверх, занося над жертвой, что так уютно и спокойно спит, укрывшись походным плащом с головой.

«Убей! Уничтожь! УБЕЙ!»

За секунду до того, как я обрушу кинжал, моя жертва, словно почувствовав опасность, пробуждаясь, стягивает с себя плащ. Я вижу, как лунный свет играет в золоте волос, вижу острое ухо.

Эльф медленно поворачивается на спину, обращаясь ко мне лицом. В широко раскрытых изумрудных глазах отражается красное свечение клинка...

- Витэан! - выкрикнула я и резко села в кровати.

Меня било мелкой дрожью, все тело покрыли капли холодного пота, сердце колотилось, пытаясь разломать ребра и вырваться из груди. Я тяжело дышала и оглядывалась по сторонам. Нет ни шатра, ни кинжала, ни короля рядом. Но главное: нет ненависти. Ее всепоглощающее безумие осталось во сне. Я в той же спальне, на той же кровати с балдахином. Сквозь распахнутую балконную дверь в помещение проникал чудесный аромат цветов и отголоски эльфийского пения.

Пытаясь успокоиться, встала с постели и обошла свои теперешние владения: на прикроватном столике нашла лампу, похожую на керосиновую, какую я видела у своей бабушки в деревне в далеком детстве. С надеждой покрутила имеющиеся на ней рычажки. Лампа зажглась, освещая пространство бледно-белым свечением, совсем непохожим на свет от керосинки.

Разглядела обстановку: здесь, помимо кровати, стояли несколько резных кресел, на которых покоились расшитые подушки, будуар, где были разложены какие-то гребни и расчески для волос, небольшой столик, который я бы назвала журнальным, с водруженной на него вазой, полной диковинных цветов, прикроватная тумба-столик, где обнаружила лампу, и ростовое зеркало в витиеватой золоченой раме, прикрепленное к стене. Также была пара дверей. Однако, куда они ведут, выяснять я не решилась.

Все вокруг куталось в ночной мрак, разгоняемый только светом лампы в моих руках и тусклым свечением местного аналога луны, проникающем через проем раскрытой настежь балконной двери. В углах клубились густые пугающие тени, наталкивая на воспоминания о ночных кошмарах.

Стараясь оказаться в самом освещенном месте, остановилась на балконном пороге, подняла глаза к темному небу и подумала, что нет мне покоя от этих кошмаров! Что в том мире, что в этом - все одно! Недавний ужасный сон никак не шел из головы. Яркие звезды мерцали на его бархатном просторе... И каждая будто бы хотела превзойти своих соседок в красоте и яркости сияния, и им не было никакого дела до моих переживаний.

А меня мучило странное чувство, будто мой сон что-то значит.

Раньше я видела, что бегаю по этому миру, и вот теперь я тут. Быть может, мои кошмары -это не просто сны? Может, это какие-то видения, картинки из будущего? Тогда мое будущее не назовешь радужным, ибо я замыслила убить короля.

Нет! Только не Витэан!

Неожиданно для самой себя осознала, что король - тот, кому в этом мире я на за что не причиню зла, словно он особенно дорог моему сердцу, как бывает дорог друг, с которым ты еще в песочнице играл. С чего бы это?

В голову настойчиво лезли мысли о раздвоении личности, моей, между прочим, личности. Попыталась выкинуть всю эту дребедень из головы и вернулась в постель. Но даже там, на мягкой подушке, под теплым воздушным одеялом, меня не отпускало чувство тревоги. Словно я упускала что-то важное, что-то, что должно поставить все на свои места. К тревоге примешивался гнетущий страх. Боялась, что сама того не зная, я являюсь ужасным существом, полным той самой ненависти, которая заполняла меня во сне. В итоге, промаявшись несколько часов, все же забылась в тревожной дремоте.

Причиной моего утреннего пробуждения были не кошмары (слава богам!), а громкая перебранка за дверью.

- Элетт, Ниэнель еще спит! - говорил со сдерживаемым раздражением мужской голос.