— Что произошло? — спросил я, подходя ближе.

Девушка вздрогнула, но Гутрун кивнула, словно разрешая говорить. Меня она знала, и то, что я в состоянии помочь — тоже.

— Я нашла хозяина здесь. До этого заходил к нам на кухню, сказал, что мигом на конюшню и вернется.

— Зачем?

Кэйа посмотрела на меня непонимающим взглядом, но потом словно осознала, что ей задали вопрос.

— Он всегда…

— Всегда следил за всем происходящим, — пришла ей на помощь Гутрун. — Я везде успеть не могла, а он… — Женщина бросила взгляд в сторону тела брата, её грудь резко поднялась, словно она хотела сделать вдох поглубже и успокоиться. — Ярни не чурался никакой работы. Господин Глёмт…

На этот раз вздрогнул я. Не люблю, когда произносят моё родовое имя.

— Оларс, никаких господинов. Я уважал и ценил Ярни, так что не оставлю это так просто. Но дайте мне немного времени.

Они не возражали. Гутрун снова уставилась на тело брата, а Кэйа растерянно переводила взгляд с меня на свою хозяйку и назад. Оставив женщин, я подошёл к лекарю. Ощущение, что кто-то сверлит мне взглядом спину, только усилилось. Ну, найду этого шутника — точно мало не покажется. Обычно такое молчаливое разглядывание очень здорово действует на нервы.

Мотнув головой, я взглянул на лежавшего хозяина постоялого двора. Сразу и не разглядеть жутких синих полос на шее. Кто же тебя так? Вопросов тьма, ответов — увы, ни одного. Чересчур бледный мёртвый Ярни застывшим взглядом смотрел в ночное небо.

Я присел рядом и тут же почувствовал пробирающий до костей холод, исходивший от его тела. Вот так новости! Протянув руку, медленно провёл ладонью над его головой и плечом. Руку захлестнул ледяной смерч, пальцы тут же заледенели. Я шумно выдохнул.

Лекарь искоса глянул на меня, но ни о чём спрашивать не стал. Судя по огоньку, зажегшемуся в его тёмных глазах, он понял, кто именно перед ним находится. Надо же, сообразительный. Неожиданно мою ладонь прошила острая боль. Скрипнув зубами, я убрал руку, не рискнув продолжать. Так-так, люди тут ни при чём, здесь кое-что поинтереснее. Но магии нет и следа. Если быть точным — человеческой магии. Но есть то, что людям не свойственно.

Лекарь встал вместе со мной, глядя так, будто я мог сию секунду назвать убийцу. Сзади неслышными шагами приблизилась Гутрун.

— Перенесите тело в какую-нибудь из комнат, где окна выходят к лесу. Приведите в порядок и оставьте, — в моём голосе появился чеканный холод, словно скрытая сущность, почувствовав, что в ней нуждаются, начала прорываться наружу.

— Да, господин Посредник, будет сделано, — ответила она, чуть наклонив голову.

— И пусть уже все разойдутся, не на что больше смотреть.

Я не следил за тем, что происходило дальше. В Гутрун сомневаться не приходилось. Даже во внезапном горе, она не теряла присутствия духа и находила в себе силы. Мой путь лежал к лесу. То, что убило Ярни, пришло оттуда.

Задетый носком сапога камешек полетел вперёд. Вот тебе и спокойное местечко, Оларс.

Посредники — древняя профессия, которой могли овладеть сильные маги и ведьмы. Быть Посредником — значит постоянно держать связь между миром мертвых и живых. Чувствовать, понимать и принимать решения. От такого постоянно «подвешенного» состояния, Посредники растрачивали собственные силы, в результате чего жили меньше обычных смертных. Старый Посредник — большая редкость. Если, занимаясь своим делом, он сумел долго прожить, то значит, был не только хорошим учеником, но и от рождения обладал редкостным даром. Слишком уж серьёзная и тяжелая работа — держать одной рукой мёртвых, а другой — живых. Обычно к таким, как мы, обращались желавшие услышать волю покойного или при расследовании убийств. Чего не говори, это никогда не было лишним. Соответственно, из-за этого у нас есть как друзья, так и злейшие враги. Наша работа всегда считалась семейным делом. Если Посредником становился человек со стороны, то либо просто не было ближайшей родни, которую можно было обучить, либо…

Я обернулся, взглянув на жёлто-рыжий свет в окнах. Голосов со двора уже не услышать — Гутрун и лекарь быстро управились, молодцы. Значит, я быстрее сделаю работу. А о Йорде и мальчишке волноваться не стоит. Даже если эта гадость доберётся до них, рисе сумеет постоять и за себя, и за пленника.

Выйдя за калитку, я снова зашагал к лесу, стараясь не оступиться на узкой тропинке.

Так вот. Обычно второго «либо» просто не бывает. На своём веку я знал лишь двоих Посредников почтенного возраста. Моя бабка — Ингва Глёмт и её учитель. Впрочем, его я видел ещё, будучи ребёнком, поэтому утверждать, что он жив, здоров и благополучен, не рискну. Кстати, уже тогда ему было за восемьдесят.

Бабушка прожила семьдесят два года. Кто его знает, возможно, это был бы не предел, но в одну из ночей, когда произошло нападение на наш дом — её убили. Как и всю мою семью. Меня, кстати, тоже жалеть никто не собирался.

Где-то заухала сова, живущие на постоялом дворе собаки жалобно завыли. Пришлось остановиться и оглядеться. Собаки, в отличие от человека, способны не только учуять, но и увидеть беспокойный дух мертвеца. На меня-то они особо не реагируют, привыкли. Да и наполненная магией и чарами плоть надёжно прячет суть йенгангера. Старое слово, которым местные жители любили обозначать вернувшегося к живым мертвеца, ещё обращаясь к нему — Приходящий снова. Эти слова давали понять, что погибший от чужих рук человек, который стал в загробном мире йенгангером, будет возвращаться до тех пор, пока не завершит оставленные здесь дела. Только в отличие от меня приличный йенгангер — это дух. А вот со мной всё сложнее.

Я, наконец, остановился, решив, что достаточно отдалился от постоялого двора. Вообще-то, те, кто пришёл убивать мою семью, не собирались делать такой подарок — оставлять мне жизнь. Но они не могли предположить, что умирающая Ингва сумеет доползти к пронзённому стрелой внуку и, наложив на него печать мести, отдаст последние силы. До сих пор не знаю, что делать — благодарить её за это или проклинать? Теперь я полумертвец-полуживой. При этом, полуживой лишь до той поры, пока не сумею отыскать виновника гибели рода Глёмт и уничтожить его. Понятия не имею, что будет дальше. Спрашивать было уже не у кого — остались лишь тела. Отец, мать, младшие братик с сестрёнкой и бабушка. А также почти сожженное дотла имение на западной окраине Ванханена, где кроме скал и беснующихся морских волн ничего уже и нет. Убийцы пришли с моря. После того, как запылал дом, я видел их — бегущих к призрачным кораблям. Тогда непогода разгулялась не на шутку, море штормило, волны зло били о берег. Но моим врагам это было не серьёзней детской игры, казалось, наоборот — чем сильнее буря, тем лучше они себя чувствуют. Тем не менее, все же получилось разглядеть на парусах знак, который, как я узнал позже, принадлежал Хозяину Штормов.

С тех пор мне часто снится сон — на разбитой лодчонке я пытаюсь скрыться от фигуры в серых одеждах, которая, заливаясь злобным смехом, бежит за мной по волнам. Бежит очень легко, словно играючи. И каждый раз догоняет, каждый раз костлявая рука с острыми когтями тянется к моему горлу. Обычно в этот момент я и просыпаюсь.