Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хранитель оттянул вперед мою бороду так, что за ней потянулась и голова. Искуситель длинными черными ножницами за один «чик» отрезал ее и кинул в воду. Ангел осторожно повернул мою голову под каким-то непонятным углом, подбородком к черту. Тот осторожно, не задевая кожу, стал отстригать остатки коричневых курчавых волос на подбородке. Волосы летели во все стороны, рукава искусителя покрылись ими. Я несколько раз чихал, когда они попадали ко мне в нос.
– Где мы? – спросил я.
В этом месте пустота ощущалась кожей. Островок, покрытый белым холодным песком, омываемым слабыми зелеными волнами океана, оказался маленьким, всего по пять шагов в обе стороны.
– Там, где мы с чертом сидели всю твою жизнь, – холодно ответил ангел, подставляя острое лезвие к моей щеке и соскабливая щетину.
– В твоем внутреннем мире, – дополнил черт, бросая ножницы в океан.
– Но почему здесь так пусто? – с недоумением спросил я, задирая голову, чтобы ангелу было легче брить подбородок.
– Это мы у тебя должны спрашивать, почему в твоем внутреннем мире столько воды, – ответил черт, усаживаясь на песок.
Мне не казалось это правдой. Я всегда считал свой внутренний мир богатым и красивым, представлял яркие цветущие деревья, множество необычных существ, олицетворяющих мои безумные мысли. А здесь оказалось пусто. Вода – вот, оказывается, чем всю жизнь я был наполнен! А этот островок – единственная действительно живая часть меня.
Подул холодный ветер, поднимая волны в океане. Я поежился, вода обрызгивала тело.
– Хватит, – сказал черт. – Ты сейчас остаток суши затопишь своими мыслями.
– Что, мои мысли – просто вода? – удивился я.
– Да, – говорил ангел. – Любые мысли – вода. Суша – когда мыслей нет.
– Когда ты родился, твой внутренний мир был огромной пустыней, – продолжал черт. – Мы с ангелом бродили по ней первые месяцы твоей жизни. А потом пошел первый дождь. Годы шли, дождь то лил, создавая мелкие озера и реки, то прекращался. Озера расширялись в моря, моря соединялись, становясь океанами. Под конец твоей жизни нам приходилось делить незатопленный островок оставшейся суши. С каждым днем, когда возобновлялись дожди, ты оставлял нам все меньше простора. Мы боялись, что однажды ты затопишь весь мир.
– Выходит, вы жили в моем внутреннем мире? Вдвоем?
– Да, – отвечал ангел. – Ты никогда не был одинок. Всю твою жизнь, начиная с зачатия, мы были рядом. И теперь, когда ты умер, мы продолжаем защищать тебя. Но скоро тебе придется действовать самостоятельно.
– То есть, вы покинете мой внутренний мир? И куда же вы пойдете? – спросил я, глядя в зеленую воду.
Странно видеть свое отражение без бороды и клейма. Квадратный подбородок открылся взгляду. Теперь даже легче голове стало, борода не тянула ее вниз.
– Пойдем оберегать и искушать следующего человека, – сказал ангел, становясь справа от меня и кладя руку на мое плечо.
– Приглядись, – сказал черт. – Это вода – твои мысли. Именно благодаря ей мы за тобой приглядывали. К слову, пока этой воды не было, ты был почти беззащитен. Мы даже не знали, что с тобой происходит.
Я пригляделся. В воде действительно плавала моя жизнь, мои мотивы и мысли. Всегда внутри меня сидели те, кто знал меня не хуже, чем я сам. Всегда кто-то волновался за меня, за мои ошибки, за мои неосторожные действия. А я-то считал себя не понятым всеми, никому ненужным изгоем.
– Все верно, – говорил ангел. – Для нас люди – как для вас дети. Вырастить и отпустить.
– Но что же ждет меня дальше? Вы так и не рассказали.
Черт подошел слева и, подобно ангелу, положил руку на мое плечо. В зеленой воде мы сплывались в одно целое – черное, белое и я посередине.
– Дальше тебя ждет либо Рьяд, либо Ньяд, – сказал черт.
– Это я и так слышал. Но кто это решит? – спросил я, продолжая наблюдать, как в воде плавают мелкие рыбки. Оказывается, мой внутренний мир все же населен. – Судья ведь не смогла сделать выбор.
– Это решит Бог, – ответил ангел.
– Бог? – переспросил я, не поверив ушам.
– Да, ты будешь говорить с Богом, – продолжал черт. – И нас рядом не будет. Мы даже не сможем сидеть в твоем внутреннем мире, ведь разговор с Богом должен проходить с глазу на глаз.
– И как я должен себя вести? – спросил я, чувствуя нарастающую панику.
– Главное быть вежливым и искренним, – отвечал искуситель, отпуская мое плечо. – Не вздумай льстить, он это сразу почувствует. Говори только тогда, когда тебя спрашивают. Так будет лучше. И не просись в Рьяд – Бог сам решит, где тебе место. Он больше всего не любит, когда его поучают или пытаются навязать свое мнение.
Я поджал губы. Подул холодный ветер, раздувая спутанные каштановые волосы. Стайки рыбок в воде стремительно расплывались в разные стороны, а сама вода отступила от берегов, рискуя обрушиться на остров ледяной волной. Я воду не трогал – просто знал, что она ледяная. Все же это мой внутренний мир, здесь я – бог.
– Только не вздумай мыслить подобным образом при Боге, – сказал черт, мягко улыбаясь. – Он не терпит конкурентов.
– Конкурентов? Чтобы с ним конкурировать, нужно быть либо безумцем, либо глупцом.
– Поверь, – сказал ангел, выставляя руку вперед – появилась еще одна дверь, – таких в загробных мирах хватает.
Хранитель открыл новую дверь и вынул оттуда длинный серый балахон. Такой же, как у ангела и черта, отличимый только по цвету.
– Надень, – сказал ангел, протягивая балахон мне. – Теперь ты всегда его будешь носить.
Я с радостью принял одежду и тут же облачился в нее. После старого рабского тряпья, пропахшего потом, этот балахон выглядел как одежда богатых графов. Хотя на деле я понимал, что мой отец ни за что не надел бы подобное.
– Пора, – сказал черт, подхватывая меня за левую подмышку. За правую подхватил ангел, и мы мягко взлетели. Мое тело стало таким же тяжелым, как и при жизни, поэтому летать самостоятельно я больше не мог. Хотя внешне почти ничего не изменилось. Единственное отличие – отсутствие бороды и клейма.
В зале суда взад-вперед расхаживала ангел-судья, нервно поглядывая на дверь, ведущую, как я догадался, к Богу.
– Все, пусть заходит! – сказала судья, махнув рукой на дверь. – Хватит капать мне на нервы!
Она открыла дверь. Черты лица сразу
