– Значит, ты и есть эта задница Тарзан? – сказал он и тут же провел свой коронный удар прямой правой, целясь в подбородок.

Он был очень удивлен, когда вдруг осознал, что промахнулся. Он был удивлен еще больше, когда человек-обезьяна нанес ему ужасную оплеуху ладонью в область виска – удар, повергший его наземь наполовину оглушенным. Маркс приплясывал рядом в паническом ужасе.

– Поднимайся, задница, – кричал он Малларгану. – Поднимись и убей его.

Нкима прыгал на краю оврага, осыпая Тармангани язвительной бранью. Малларган медленно поднялся на ноги. Машинально он сосчитал про себя до девяти. Теперь его сердце наполнилось жаждой смерти. Он бросился на Тарзана, но человек-обезьяна снова ускользнул. Тогда Малларган вошел в клинч и, сковав правую руку Тарзана, принялся наносить ему ужасные удары по почке, стараясь измотать противника и причинить ему боль.

Свободной рукой Тарзан оторвал Малларгана от себя, с силой швырнул на землю и бросился на него сверху. Тот попытался высвободиться, но это было бесполезно. Из глотки лежащего на нем человека вырвалось низкое рычание. Это было рычание дикого зверя, и душа чемпиона наполнилась доселе незнакомым ему чувством ужаса.

– Помоги, Джоуи! Помоги! – закричал он. – Эта сволочь убьет меня.

Маркс выглядел воплощением беспомощности. Он мог только бестолково метаться, выкрикивая: «Поднимайся, задница! Поднимись и убей его!»

Нкима тоже метался и тоже кричал, но совсем по другой причине, нежели Маркс, поскольку он увидел то, что не могли видеть трое мужчин, захваченных дракой. А увидел он толпу дикарей, спускавшихся из леса по противоположному склону оврага.

Бабанго, понимая, что люди внизу заняты своими делами и не замечают их присутствия, спускались молча, намереваясь захватить их живыми и невредимыми. Они шли быстро и бесшумно – сотня крепких и мускулистых воинов с лоснящейся кожей. Сотня прекрасных опровержений теории, согласно которой каннибализм ведет к деградации человека, у него выпадают волосы и портятся зубы.

Маркс заметил их первым. Он предостерегающе крикнул, но было уже поздно – дикари бросились в атаку. Дюжина лоснящихся тел навалилась на Тарзана и Малларгана. Но через мгновение человек-обезьяна поднялся, стряхнув с себя нападавших. Малларган видел, как он схватил темнокожего воина и швырнул его в соплеменников. Чемпион ужаснулся подобному проявлению физической силы, неизмеримой по сравнению с его собственной.

Однако эта победа оказалась кратковременной – бабанго было многовато даже для Тарзана. Двое чернокожих схватили его за лодыжки, трое придавили к земле. Но прежде, чем им удалось связать Тарзана, он убил одного воина голыми руками.

Малларгана взяли с меньшими трудностями, а Маркса вообще без оных. Бабанго крепко связали им руки за спиной и, подталкивая сзади копьями, погнали по крутому склону оврага вверх.

Маленький Нкима недолго наблюдал за происходящим. Повернувшись, он бросился назад по равнине.

Мрак леса окутал их, что окончательно сломило дух обоих американцев. Мириады сомкнувшихся деревьев, чьи переплетающиеся кроны с густой листвой застилали небо и солнце, вселяли в их сердца ужас. Деревья, деревья, деревья! Деревья различных размеров и высоты – некоторые поднимались почти на двести футов над ковром из фирний, амом и низкорослого кустарника, выстилавших землю. Петли лиан провисали между деревьями или змеились вдоль стволов. Некоторые лианы свисали с верхних веток, чуть не касаясь почвы. Их спутанные концы едва заметно покачивались в неподвижном воздухе. Другие же, в форме тонких шнуров, были похожи на кисти с бахромой – воздушные корни эпифитов.

– Что они собираются с нами сделать? Как ты думаешь? Потребуют выкупа? – спросил Маркс.

– Почем я знаю. И кто будет платить? Да и как они собираются его получить? Маркс покачал головой.

– Что же тогда они сделают с нами?

– Почему бы тебе не спросить об этом у той большой задницы? – Малларган кивнул в сторону Тарзана.

– Задница?! – Маркс сделал презрительную гримасу. – Это он из тебя сделал задницу, оболтус. Хотел бы я иметь такую задницу в Нью-Йорке. Тогда у меня был бы настоящий чемпион. Он почти нокаутировал тебя голой ладошкой. Хорошую плюху он тебе выдал!

– Удачный удар, – ответил Малларган, – но это простое стечение обстоятельств.

– Ну да… Он тебя уделал так, будто ты выступаешь в весе «петуха», зато грохнулся ты как настоящий тяжеловес. Ладно! Будем считать, что ему повезло.

– Но он не человек. Слышал, как он рычал? Как лев или другая зверюга.

– И все же, что они собираются с нами сделать?

– Не думаю, что они собираются убить нас. Если бы они хотели сделать это, они кокнули бы нас на том же самом месте, где схватили. Какой смысл тащить нас с собой, чтобы убить?

– Надеюсь, в этом ты прав.

Пешеходная тропа, по которой бабанго вели своих пленников, причудливо вилась по лесу. Она едва достигала восемнадцати дюймов в ширину – узкий глубокий желобок, вытоптанный ногами бесчисленного количества людей и лапами животных за бесчисленное количество лет. В конце концов тропа привела их к некоему подобию лагеря, раскинувшемуся на обоих берегах ручья в месте его впадения в реку. Некогда здесь стояла деревня, в которой жили люди. Тогда она располагалась на вырубке, теперь же этот участок был почти полностью вновь отвоеван джунглями.

Когда троих мужчин вели через лагерь, их окружили вопящие женщины и дети. Женщины плевались, дети бросали палки в пленников до тех пор, пока конвоиры не отогнали их. На шеи пленников набросили петли из веревок, концы которых привязали к небольшому деревцу.

Маркс, окончательно выбившийся из сил, рухнул на землю. Малларган сел, прислонившись спиной к дереву. Тарзан продолжал стоять, внимательно осматривая все вокруг и явно сосредоточившись на мысли о побеге.

– Черт возьми, – простонал Маркс, – я совсем выдохся.

– Ты никогда не напрягал свои ходули, – безжалостным тоном ответил Малларган. – Заставлял меня пробегать каждый день по шесть миль, а сам колесил за мной в автомобиле.

– Что это? – внезапно спросил Маркс.

– Что именно?

– Разве ты не слышишь эти стоны? Звуки доносились со стороны ручья, который они не могли видеть из-за разросшейся растительности.

– У кого-то болит живот, – буркнул Малларган.

– Ужасные звуки, – поморщился Маркс. – Как я хотел бы вернуться в цивилизованную страну. Да, прекрасная мысль пришла тебе в голову – съездить в Африку… Хотелось бы все-таки знать, что они собираются с нами сделать?

Малларган взглянул на Тарзана.

– Этому хоть бы хны, – сказал он. – А ему должно быть известно, что они собираются с нами сделать. Он ведь и сам дикарь.

Хотя они разговаривали шепотом, Тарзан слышал весь разговор.