Чем дальше они пробирались, тем душнее становился город. Движение сделалось плотным, порой приходилось протискиваться сквозь толпу под приглушённую брань и брезгливые взгляды. От непрерывного гомона звенело в ушах, в глазах рябило сотнями бесполезных деталей: серебристая паутина треснувшего окна у дальнего дома, чуть приметный шрам на подбородке женщины с белокурыми локонами, полный ненависти взгляд толстяка в сером пиджаке, поношенные ботинки мальчишки со стопкой газет, замысловатый узор шпиля вдалеке… Мысли путались, расплывались вязкой кашей, в голове медленно разрастался туман: места незнакомые, слишком много народу, слишком много деталей.

Харо сделал глубокий вдох. Если не взять себя под контроль, соображалка совсем отключится, и толку от него будет не больше, чем от растерянной соплячки посреди Арены. Он оглянулся на Шестьдесят Седьмого. Тот во все глаза пялился на проходящую мимо пышногрудую девицу в откровенном наряде.

— Ты гляди, какая самочка! — соратник восхищённо присвистнул. — Я б ей присунул жало…

— Слюни подбери, баран!

— Да чего ты так напрягся? Никто ж за тобой не гонится.

— Всё нормально, братишка, я слежу, — ободряюще подмигнул Морок, каким-то образом смекнув, что его что-то беспокоит.

Человечий гам навязчиво лез в голову; туман расплылся настолько, что Харо почти перестал понимать, где находится и что вообще происходит. Нужно сосредоточиться, найти опорную точку, зацепиться за неё… Раньше ведь помогало!

Он ощущал на себе взгляды, они лезвиями царапали кожу даже сквозь одежду. Людские голоса впивались в мозг, смешивались в беспрерывный гул, сбивали с толку. С чего вдруг тот усатый тип так усмехается? Почему эта старуха машет руками в их сторону? Какого смерга те трое пялятся на них, будто на смотре? Их жесты, взгляды, слова сделались чужими, непонятными; в висках пульсировало, от треклятого тумана всё плыло перед глазами; мир стремительно превращался в бесформенную массу, и эта масса грозила вот-вот раздавить его под собой.

«Всё это наваждение, всё это только мерещится! Нужно найти точку, сконцентрироваться… Отвлекись, переключись на что-нибудь!»

Харо завертел головой, но в сплошном потоке хаоса никак не удавалось выцепить хотя бы одну яркую деталь — всё сливалось в бурлящую и гомонящую кучу. В отчаянии, почти бездумно он схватился за нож и с силой стиснул лезвие. Ладонь обожгло болью, но в голове мгновенно просветлело. Мешанина образов начала распадаться, обретать очертания. Он уже мог различать лица, одежду, отдельные фразы. Теперь эти образы не были такими назойливыми, они снова зажили собственной жизнью и не лезли червями под черепную коробку.

Подобное уже случалось, в последний раз там, на площади, когда Ровена встречалась с уруттанцами. Правда, тогда было куда проще, всё своё внимание он всё время концентрировал на девчонке, тем более с его позиции открывался вид и на подмостки, и на королевский кортеж, и даже на дом, где принцесса скрылась вместе с Твин.

Твин…

«Надеюсь, сестра, ты уже добралась до Земель и встретила Слая. Надеюсь, там вы оба будете счастливы».

Кто-то легонько коснулся плеча, и Харо обернулся. Получилось немного резковато, и Ровена, вздрогнув, обеспокоенно нахмурилась:

— Ты в порядке?

— Д-да… госпожа, — он сжал кулак, пряча заливающую перчатку кровь.

— Ты мне не отвечал! — она продолжала испытующе смотреть на него, точно пытаясь прочесть мысли.

«Бесполезно, девочка, мне б самому в них разобраться».

— Ладно… Пойдём глянем, что там продают, — Ровена указала на здание с огромными витринами, пестреющими разномастным тряпьём свободных: узорчатые куртки, портки из блестящих тканей, рубахи с воротниками в мелкую дырку. Как они вообще такое носят? Какой в них прок?

Пропустив громыхающий экипаж, Ровена пересекла мостовую и нырнула в приоткрытую дверь. Харо обречённо последовал за ней, оставив собратьев дожидаться у входа. Заваленное тряпьём помещение безлюдствовало, если не считать самого хозяина. Тот смерил принцессу долгим оценивающим взглядом, но убедившись, что перед ним свободная, одарил её снисходительной улыбкой:

— Добро пожаловать! — и тут же уткнулся носом в расстелённую на прилавке газету.

Ровена мгновенно скрылась меж рядами платьев и прочей непонятной мишуры, и, не найдя себе занятия, Харо принялся рассматривать замысловатую вязь на какой-то накидке. Что там конкретно пытались изобразить, он так и не понял: аляповатые цветы, витиеватые линии… И не лень же кому-то разрисовывать кусок тряпки! Вот татуировки — другое дело, да и получалось у Твин гораздо лучше… Чёрт, опять не туда несёт!

Стараясь хоть как-то отвлечься от нежеланных мыслей, Харо осмотрел ладонь. Распоротая перчатка пропиталась кровью — немного перестарался, зато сработало. Керс называл это «приступом симультанной концентрации». Долго же пришлось запоминать это треклятое слово, брат тот ещё любитель намудрить, да так, что гиена лапу сломит. Впервые с таким приступом Харо столкнулся по прибытии в Регнумский терсентум. Тогда выручил Керс: сумел вовремя отвлечь на себя, не позволяя оглядываться по сторонам. И ведь помогло! Но в этот раз что-то пошло не так. Нужно поосторожнее с этим делом, а лучше научиться вовремя пресекать: в таком состоянии он даже себя защитить не может, что тогда говорить о принцессе.

— Как тебе это? — Ровена вынырнула из ближайшего ряда и приложила к себе зелёное платье, украшенное белыми лентами с такими же прорехами, как у сорочки на витрине.

— Кажется, его мышь погрызла.

Принцесса непонимающе моргнула и, быстро оглядев платье, вдруг рассмеялась:

— Слишком уж искусная мышь, не находишь?

— Может, ей скучно было.

— Это кружева, Харо! Модно так, понимаешь?

Модно — это ещё что? Портить ткань понапрасну на всякие там дырки?

— Ну хорошо, а если это? — Ровена указала на такое же, только жёлтое.

Разницы особой Харо не заметил: юбка, дырки, заклёпки неясно для чего.

— Они ж одинаковые!

Принцесса шумно выдохнула и, демонстративно махнув рукой, продолжила свои поиски. Странно было наблюдать, как она подбирает себе наряды, меряет туфли, то и дело спрашивая его мнение. Вороньи потроха, да откуда ему знать, подходит ли вот этот пояс к вон тому платью и что это вообще означает! Ровена и так прекрасна в одёжке сервуса, пусть в ней и остаётся, а всё это барахло — никчёмные заморочки свободных.

Наконец разобравшись, что к чему лучше подойдёт, принцесса расплатилась с хозяином и, разузнав у него о какой-то «гостинице», выпорхнула на улицу. Сунув Сто Двадцать Восьмому свёрток с покупками, она устремилась прямиком к высокому зданию с огромной зелёной вывеской и полукруглым крутым крыльцом. Нудного они оставили стеречь кобылу, а сами, поднявшись по мраморной лестнице, прошли мимо старика, уже услужливо распахнувшего перед ними двери.