И сами ученые, взявшиеся за все эти подсчеты, мало похожи на обычных преподавателей обычного журфака. Профессор Деб Рой, глава Лаборатории социальных машин, несколько лет назад запустил стартап, который стал применять анализ данных к поведению телезрителей; стартап выкупила компания Twitter примерно за 60 млн долларов. Даже свои наблюдения за тем, как его годовалый сын учится говорить, Рой сумел превратить в академическое исследование по когнитивистике; его лекцию TED{10} об этой работе посмотрели в итоге 2,5 млн человек.

И вот что Рою с коллегами удалось выяснить. Фейковые новости добираются до первых 1500 адресатов в шесть раз быстрее, чем настоящие. А вероятность ретвита у отдельно взятой фальшивой новости на 70 % выше.

Еще ученых занимал параметр, который они называют «глубиной каскадов», – как далеко новость способна разойтись по цепочкам ретвитов. Два твита с одинаковой аудиторией в 1 млн человек могут иметь совершенно разную живучесть. Если один твит вывесила знаменитость, его прочитал миллион подписчиков, и этим дело ограничилось – это самый неглубокий каскад, какой только можно себе вообразить. А бывает, что провинциальный водопроводчик сделал запись, ее хором ретвитнули пятьдесят из ста его друзей, потом друзья друзей (их уже тысячи) и так далее.

И с точки зрения «глубины» различия были особенно заметны. Правдивые новости никогда не пробивались дальше глубины 10, и все равно лучшие из фальшивых новостей в десять раз быстрее достигали цепочки в 19 перепостов.

* * *

Социологи, которые написали доклад для Европейского центра свободы СМИ, объясняют: чтение (а главное, репосты) новостей – это не столько способ добыть информацию, сколько возможность показать себя другим людям{11}. То есть социальный ритуал, который можно сравнить с посещением воскресной службы в церкви. Или с покупками в дорогом магазине. Нажимая на кнопку «поделиться», вы сообщаете, что такое-то событие важно для вашей картины мира (или, точнее, для картины мира человека, которым вы хотите казаться). «Делюсь новостью про свадьбу принца Гарри и огорчаюсь, что запретили брать ручных фазанов в салон самолета», – это одна роль, а «Я возмущаюсь новыми тарифами на электричество и радуюсь открытию станции метро “Селигерская”» – другая.

Обычно вы ждете реакции от людей, чья картина мира устроена похоже. А если вам важен отклик, то ценность фальшивых и настоящих новостей неодинаковая – и ложные выгодней истинных. Почему так происходит? Авторы статьи в Science утверждают: с точки зрения теории информации, которую разработал Клод Шеннон в 1940-е (это он придумал «бит» и стал применять понятие «энтропия», которым раньше пользовались только физики, к нашим знаниям о мире), сообщение тем ценнее, чем неожиданнее. Если вы живете посреди пустыни, прогноз «завтра будет тоже сухо» несет в себе меньше информации, чем прогноз «завтра выпадет снег». Поэтому неправдоподобные новости обещают больше нового знания – то есть являются «новостью» в превосходной степени. И привлекают к себе больше внимания.

В самом начале ученые из MIT рассчитывали, что математика поможет им найти в соцсетях тайные узлы – то есть влиятельных манипуляторов, «тысячников» и «десятитысячников», которые своим авторитетом убеждают других поверить в неправду. Но оказалось ровно наоборот: больше всего фальшивых новостей распространяют непопулярные пользователи. Потому что им это нужнее.

Психологическое исследование, которое в мае 2017-го напечатал European Journal of Social Psychology, показывает: распространять «особенное необщее знание» – в частности, новости вокруг и около теорий заговора – легкий способ почувствовать себя привилегированным меньшинством{12}. Вы, один из немногих, делитесь с теми-кто-понимает информацией, недоступной для широких масс. Научная статья вышла под заголовком «Слишком особенные, чтобы дать себя обмануть». Команда психологов из Майнцского университета в Германии завербовала несколько сотен подопытных для участия в серии из четырех экспериментов и выяснила: склонность верить в теории заговора коррелирует с потребностью «быть особенным» и «не быть в стаде», какую, возможно, не удалось реализовать иначе{13}. (Поэтому если вы встретили в интернете человека, определяющего своих оппонентов как «хомячков», которые на что-нибудь «ведутся», – скорее всего, у него имеется своя, конспирологическая, картина событий.)

* * *

Спрос именно на фейковые новости делает понятным, почему первая попытка Facebook объявить им войну провалилась. В марте 2017 года соцсеть начала помечать отдельные новостные истории на английском специальной предупреждающей плашкой – красный восклицательный знак в треугольнике и рядом метка «спорное» (disputed) со ссылкой на разоблачающий разбор. Разметкой занимались вручную нанятые факт-чекеры. Уже в декабре, то есть всего через девять месяцев, эту практику свернули, потому что столкнулись с обратным эффектом. Стоило пометить новость как фальшивую, и число просмотров у нее взлетало: читатели чувствовали себя теперь уже меньшинством не просто избранным, а преследуемым. «Они пытаются заткнуть нам рты – так делайте больше репостов», – объяснял логику сопротивления в интервью британской газете Guardian автор одной из фальшивых историй (это был исторический материал про сотни тысяч ирландцев, якобы привезенных в США рабами){14}.

Кто пишет фальшивые новости? Если есть спрос и они расходятся как горячие пирожки, то производить их как минимум выгодно – и вовсе не потому, что вам заплатят из черной партийной кассы какие-нибудь политтехнологи. В каком-то смысле это самый дешевый контент, которым можно наполнить сайт, зарабатывающий показами самой обычной – не политической, а коммерческой – рекламы. Чтобы люди кликали по моргающим баннерам «онлайн-казино», «майнинговые фермы под ключ» или «быстрый заработок в интернете», их что-нибудь должно привести на страницу с этими баннерами. Короткие тексты про Клинтон, Трампа, либералов-педофилов и военных, которые вызывают ураганы своими испытаниями секретного оружия, и дешевле в производстве, чем порнография, и безопаснее с точки зрения закона, чем пиратские копии фильмов. Фальшивые новости, в общем, легальны почти всюду – за текст, который просто не соответствует действительности, мало где могут посадить в тюрьму.