Она, конечно, могла почувствовать, что ее сын погружен в свои собственные мысли и не слушает ее, но почему-то продолжала орать. Мне Перри вовсе не казался уставшим, но прерывать Старлу — нет уж, себе дороже.

— Так не работают, как вы оба, это не профессионально!

Мать в ярости удалилась на кухню, опрокинув по дороге пакет с едой, который я бросила на полу. Перри последовал за ней, но через минуту вернулся, набивая эсэмэску на своем телефоне. Закончив, он взял меня за локоть и повел к входной двери.

— Мы дошли до критической точки. Маме нужно успокоиться, — сказал он, открывая дверь.

— Но мы не можем так уйти! Как же сеансы? — возразила я.

— Ты это о клиентах, которых только что спугнула? Благодаря твоим стараниям у нас есть час.

Испустив стон, я закрыла лицо руками. Потом выбежала на улицу и села с Перри в машину.

— Куда мы едем? — спросила я, когда Перри вырулил на дорогу.

— Встретимся с Нейтом в «Ямми». Я умираю с голоду. Мама за это время остынет. Поедим, поболтаем, а когда придут следующие клиенты, мама будет в норме.

Я кивнула, потому что он, как всегда, был прав.

Мы молча ехали мимо коттеджей в цветущих розах, сувенирных магазинчиков, площадок для мини-гольфа, оформленных в пиратском стиле, и вскоре добрались до места.

«Ямми» открылся лет тридцать назад как обычная забегаловка, где можно было получить «только завтрак». Постепенно хозяева пристроили большой обеденный зал и открытую веранду, в заведении заработал бар, и теперь это было самое популярное в Истпорте место, где можно было хорошо поесть и выпить. Туристы обожают здешний суп-чаудер, дети обожают мороженое с горячим соусом, а подростки приходят в «Ямми» потусоваться. Это был наш «Пич Пит», за тем исключением, что находится он не в Беверли Хиллс, 90 210, а здесь, в Истпорте, одеты мы не в дизайнерскую одежду и ездим не на «феррари», а на тачках попроще.

Украшен «Ямми» с избытком. С потолка свисают сети с бутафорскими омарами. По углам расставлены якоря, по стенам развешены муляжи гигантских рыб. На фотографиях рыбаки демонстрируют небывалый улов. На официантах голубые футболки с логотипом ресторана. Туристы отлично клюют на все это.

Как только мы с Перри вошли, Нейт приподнялся с места и махнул рукой. Мы пробрались к нему, Перри потеснил Нейта, а я села по другую сторону стола.

— Как дела, Клэр? — спросил Нейт. Его глаза необычного зеленого цвета светились, когда он улыбался.

— Идут потихоньку. — Я кивнула в сторону меню: — Что сегодня вкусненького?

Он подмигнул:

— Официантки.

Перри засмеялся:

— Идиот.

Сколько себя помню, Нейт был лучшим другом Перри. Он жил на нашей улице, и у них все было общее увлечение «Звездными войнами», скейтбордом, ну и прочим, включая девчонок. Однако Нейт был… немножко другим. Он писал для школьной газеты и делал это так хорошо, что даже был принят на летнюю стажировку в местную газету. Осенью он начнет учиться в колледже, специализируясь на журналистике.

Я также считала Нейта своим другом. С тех пор как я поссорилась со своим парнем (давно), я еще больше проводила времени с ними обоими (понятно, что не с Джастином). Своих друзей у меня не было, но ни разу ни Нейт, ни Перри не дали мне понять, что я для них как пятая спица в колеснице.

Я полистала меню, хотя помнила его почти наизусть. «Ямми» специализируется на морепродуктах, которые я не люблю. Да-да, живу на полуострове и не ем морепродукты. Понимаю, это почти преступление. Слава богу, здесь до вечера подают завтрак, поэтому, когда подошла официантка, я заказала небольшую порцию оладий с черничным соусом, искренне надеясь, что парни не закажут ничего вонючего. Мое молчаливое заклинание («Не ракушки, не ракушки, не ракушки»), видимо, подействовало, потому что оба попросили принести по бургеру.

— Так что случилось? — спросил Нейт, обращаясь к Перри. — Когда я звал тебя пообедать, ты сказал, что вы заняты.

Перри усмехнулся:

— Клэр опять ляпнула лишнего, и теперь у нас целый час свободы.

— Мне повезло, — отозвался Нейт.

— Так-так, — засмеялась я. — Ты доволен, что благодаря моей несдержанности у вас появилась возможность немного потрепаться.

— Слышали об убийстве? — спросил Нейт.

Я кивнула:

— Милли ворвалась к нам во время сеанса и рассказала. Кстати, ты не собираешься заняться… ну, чем там занимаются журналисты?

— Собирать информацию для репортажа?

— Да.

— Уже собираю.

Открылась дверь, и в зал вошел мужчина, которого я никогда не встречала раньше. Высокий и широкоплечий, с загорелым лицом и черными волосами… для человека в годах он был довольно симпатичным. Следом шел его молодой клон. Походка «клона» излучала уверенность, тело, казалось, дышало жаром. На нем были джинсы с заниженной талией и облегающая мускулистое тело черная футболка. Проходя мимо нас, он устремил на меня свои темные глаза и слегка улыбнулся. Я чуть не растаяла от этого взгляда и смогла только прошептать:

— Что за мачо?

— Вот почему я здесь, — туманно отозвался Нейт.

Я удивленно подняла брови:

— Не знала, что ты бисексуален, но у тебя неплохой вкус, парень.

Нейт вытаращил глаза:

— Идиотка, это наш новый детектив и его сын.

Я наблюдала, как темноволосые красавцы усаживаются за столик в углу.

— Говорят, он делал карьеру в Нью-Йорке, но перевелся сюда в штатные сотрудники, — рассказывал Нейт. — А сын будет доучиваться у нас в старшем классе.

Так, он будет учиться со мной в школе. Приятно.

— Как его зовут? — спросила я.

— Детектив — Энтони Тоскано. Сын — Габриэль.

Габриэль Тоскано… Вот черт, даже имя звучит сексуально.

— И зачем этот нью-йоркский выскочка переехал в наш городишко? — спросил Перри.

Нейт пожал плечами:

— Попробую выяснить, когда поговорю с ним.

— Теперь понятно, — кивнул Перри.

— Наш новый детектив уже завел свои привычки, — продолжил Нейт. — Сыр на гриле и картошка на обед каждый день, в одном и том же ресторане, в одно и то же время…

— Так чего ты ждешь? — спросила я.

— Пусть сначала поест. Никто не будет давать интервью на голодный желудок.

Официантка принесла напитки. Я хотела выпить свою колу, но вовремя заметила, что сверху плавает совсем не кубик льда.

— Кто-то плюнул мне в колу.

— Что? Не может быть! — возмутился Перри.

Нейт подвинул к себе мой стакан:

— Фу, мерзость, действительно. Кто бы это мог быть?