— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Ну, у Эда Фармингтона опять украли из сада одного гнома, и он пошел в полицию писать заявление. С ним не стали даже говорить. Они там были очень заняты и велели прийти завтра. И он, естественно, покрутился, чтобы узнать побольше.

— Подслушивал, — кивнула я.

— Да не все ли равно. — Милли мгновение помолчала, чтобы перевести дух, а потом продолжила: — В своем номере в «Королевском дворе» убита молодая девушка. Застрелена.

У меня все сжалось внутри. Молодая девушка… Возможно, моя ровесница… Убита. Неподалеку от нас.

Перри нервно тер ладонью подбородок:

— Они знают, кто убил или почему?

— Насколько мне известно, нет. Кажется, бумажник был на ночном столике, и в нем все деньги.

— Местная или туристка? — задала вопрос мама, ее лоб прорезала морщина.

— Туристка, — тихо ответила Милли.

Мы с Перри переглянулись. Кажется, дело серьезное.

— Как эта ужасно… — напомнила о себе миссис Бингхем, а мистер Бингхем забарабанил пальцами по столу:

— Ну, и что же вы, так называемые экстрасенсы? Что же вы не увидели того, что могло произойти, и не предупредили девушку?

Мама вздохнула:

— Я же говорила вам: мы не видим будущего.

— Да-а. Да вы просто шарлатаны!

Услышав это, я сорвалась. Повернувшись к миссис Бингхем, я спросила:

— Вы знаете некую Джейн Сазерлэнд?

На ее тонком лице отразилось смущение.

— Да, это бывшая секретарша моего мужа… до того, как он уволился. А что с ней?

— Он не уволился. Его уволили. У компании строгие правила относительно интрижек с секретаршами, но у вашего мужа не возникло сомнений на этот счет.

— Клэрити! — закричала мама.

Она попыталась схватить меня за руку, но Перри помешал ей. Миссис Бингхем со слезами выскочила за дверь. Ее супруг последовал за ней, выкрикивая, что мы мошенники и лжецы. Милли на цыпочках выскользнула за ними. Наши следующие клиенты, стоявшие у порога с открытым ртом, сочли за лучшее удалиться. Не было еще и одиннадцати. Я даже не завтракала. Но так мы и живем.

Добро пожаловать на шоу фриков!

Примерно в том возрасте, когда матери рассказывают своим детям, откуда берутся дети, наша Старла завела речь совсем о другом.

— Нет никакой гарантии, что у вас будет этот дар, — сказала она, в волнении потирая руки. — Но, принимая во внимание наследственность, думаю, лучше ввести вас в курс дела сейчас, а там посмотрим, чего можно ожидать.

Суммирую. Наши родители появились на свет в небольшом городке, затерянном в Беркширских горах. Западный Массачусетс. Все жители этого городка считают себя сообществом спиритологов. Каждый обладает какой-нибудь паранормальной способностью. Самые одаренные стремятся породниться, чтобы усилить наследуемый ген. Иногда браки устраивают специально, без всякой там любви.

Мои родители вышли из «хороших семей» — ну, из тех, где дар проявлялся у нескольких поколений. Предугадать, как поведет себя моя ДНК или ДНК моего брага, было невозможно. Однако опыт подсказывал, что способности, если они есть, должны были проявиться в пубертатном возрасте.

О том, что у матери дар, я знала всегда. Во-первых, мне было трудно что-либо скрыть от нее: в моем раннем детстве она безошибочно определяла, когда я вру. К счастью, Перри, который был на два года старше (и умнее), вовремя познакомил меня с кое-какими уловками.

Когда мама сообщила нам с братом, что дар может передаться, я восприняла это как должное, но, признаться, мне было немного не по себе. Мама, однако, убедила нас в том, что в этом нет ничего особенного. Вернее так — нет ничего пугающего. Дар — это тот же талант. Некоторые люди рождаются с прекрасным голосом, некоторые становятся хорошими спортсменами, но и тем и другим нужно много тренироваться, чтобы, имея хорошие задатки, добиться большего. Короче, талант надо развивать.

Когда наши способности начали проявляться, мать выступила в роли наставницы. Она научила нас управлять и пользоваться отпущенным даром. Мы поняли, в чем заключается талант Перри, едва ему исполнилось двенадцать. Примерно через неделю после дня своего рождения он сообщил матери, что бабушка передает нам всем привет. Бабушка к тому моменту уже умерла, и это был знак.

Со мной было немного сложнее. Когда мне исполнилось одиннадцать, моя учительница сказал маме, что в последнее время я стала рассеянной. Еще она сказала, что я учусь не в полную силу.

Большинство матерей встревожились бы. Моя же впала в экстаз. Вернувшись из школы домой, она начала расспрашивать меня, пытаясь добраться до причин. Ей удалось вытянуть из меня, я брожу среди видений, смысла которых не понимаю. Оказывается, так проявилась моя способность — тогда еще в зачаточном состоянии.

Первое видение пришло мне в шестом классе. Коди Роу, стоя у доски, не смог решить простейшую математическую задачку. Учитель отправил его на место и вызвал меня. Я стерла с доски каракули Коди, сняла колпачок с маркера… и вдруг поняла, что меня отвлекают взгляды моих одноклассников, устремленные мне в спину, и какой-то сильный запах. Я закрыла глаза, надеясь успокоиться, но вдруг забыла условия задачи. Я напряглась, вспоминая, и ответ пришел сам. Записав его с закрытыми глазами, я положила маркер на желобок доски и отступила назад.

Но что это… Сначала раздались отдельные смешки, и вскоре в классе стоял громкий хохот — на доске был такой же ответ, который минуту назад выдал Коди. Сказать, что я была смущена, — ничего не сказать, ведь математика давалась мне легко. Когда меня вызывали к доске, я знала правильный ответ, но почему на доске был написан совсем другой? Тогда я еще не понимала, что «ответ», проникший в мой мозг, не был моим собственным — это был ответ Коди, написан тем же маркером.

Мама разъяснила мне, как пользоваться моим даром, и вскоре я научилась отделять реальность от видений.

Однако сейчас, стоя в холле собственного дома, я очень хотела, чтобы мы стали нормальной семьей с нормальными семейными проблемами.

Мама была вне себя. Она была зла на меня за то, что я выболтала секрет Бингхема его жене и нарушила правило «никаких плохих новостей». Я же была так ошеломлена известием об убийстве, что молча выслушала нагоняй до конца.

Затем мама переключилась на Перри:

— Ты пришел вчера за полночь, я слышала. — Ее палец уперся ему в грудь.

— Он взрослый человек, — вступилась я за брата. — Ему восемнадцать, он закончил школу. Летом он может приходить после двенадцати.

— Не может, если он так устает, что не в состоянии сосредоточиться на работе. Это твоя работа, и это семейный бизнес, — продолжала выговаривать мама.