– Есть! – козырнул майору Валентин и распорядился, чтобы его солдаты помогли афганцам забраться к ним на броню.

Разыгравшийся «афганец», дующий с гор, поднимал пыль в выгоревшей от жары степи и гнал ее в сторону кишлака, проносясь по улицам, поднимая в воздух песок, которым нещадно сек оголенную кожу. Щурясь, Валентин внимательно следил за переводчиком – лейтенантом из агитотряда Дмитрием Шевелевым, державшим в руке список и окликавшим людей, которые тут же выбегали к нему из толпы. В основном это были женщины с детьми. Они подходили к машине и подавали солдатам, стоявшим на кузове «ГАЗ-66», свои мешки, которые те с помощью пластмассовых ковшиков заполняли сахаром, мукой, рисом…

У второй машины людей было также много, и руководил разливом керосина здесь сержант. Люди подавали ему канистры, все громко галдели.

Валентин повернул голову в ту сторону, где женщины-врачи, приехавшие вместе с ними в кишлак, обслуживали больных, и, спрыгнув с машины, направился к ним. То, что он увидел, сразу же вызвало тошноту. У юного мальчишки, на вид пятнадцати-шестнадцати лет, не было ноги. На культе под коленом рана гноилась, и молодая врач, вскрыв рубец, обрабатывала его перекисью водорода. А мальчишка не сводил глаз с Валентина и улыбался ему, как будто ему не было больно.

– Герой, – сглотнув слюну, сказал Валентин стоявшему рядом с ним солдату. – Что с ним произошло, не знаешь?

– Мина или пуля оторвала ногу. Таких инвалидов в каждом кишлаке хватает. Душманы все дороги минами обкладывают, вот люди и подрываются на них. Этот бача, может, сам бывший душман.

– Насмотришься еще на все это, – произнес подошедший к Валентину майор. – Часть домов с той стороны кишлака разрушена. Взорвали их зачем-то. Зачем, спрашивается? Тот афганец, что из уездной администрации, говорит, что здесь погибло около тридцати человек. Уездное руководство обратилось к нам, чтобы мы этим людям оказали хоть какую-то помощь.

– Да, да, – кивнул Валентин и вдруг почувствовал, что его кто-то ухватил за мизинец. Он резко отдернул руку и посмотрел вниз.

Это был маленький мальчишка. Его огромные глаза так умоляюще смотрели на Валентина, словно о чем-то прося его, что он безропотно пошел за ним.

– Вы куда? – окликнул его спрыгнувший с брони БМП прапорщик Жженов.

– Да вот, пацаненок тащит меня за собой. Видно, что-то там произошло, и нужна моя помощь.

– Эй, стой, стой! – Догнав Валентина, прапорщик зашагал рядом с ними.

Мальчишка пролез в дыру дувала, через которую за ним с трудом пробрались лейтенант, прапорщик и ефрейтор Самид Сайдудулаев. Посередине небольшого двора стоял колодец. Но малец, снова ухватив за палец Стеклова, потащил его за собой в полуразвалившуюся мазанку. В ней было темно, в дальнем углу скулила, скорее всего от боли, собака, которую Валентин с трудом рассмотрел. Мальчик не подпускал его к ней, а стоял и чего-то ждал, видимо, чтобы глаза шурави привыкли к сумраку в доме. И он не ошибся, так и было.

Буквально через минуту бача заново потащил Валентина за собой в сторону прохода в другое помещение ханы (дома). Здесь крыша мазанки была обвалена, глина, лежавшая грудой на полу, частично была кем-то разобрана и раскидана в стороны. Только теперь Валентин разглядел под глиной человеческую босую ногу и, подбежав, стал освобождать тело от нее. Прапорщик с ефрейтором кинулись помогать ему. Это была мертвая женщина. Приподняв ее, прапорщик перевернул тело на спину. Лицо было разбито до неузнаваемости, кровь уже засохла и почернела…

Вдруг где-то рядом пискнуло. Похоже на человеческий голос, детский…

Когда продолжили разбирать развалины, обнаружили ящик, а в нем двух малышей.

– Бачата! – вскрикнул от удивления прапорщик. – Живы, ты смотри! – Его грубый голос резко сменился на мягкий шепот: – Мальчишки, вы живы? У меня двое таких, – вздохнул он, – тоже близняшки. Один другого старше на двадцать семь минут, вот так.

Мальчонка, приведший их сюда, выхватил из рук прапорщика малыша, другой рукой ухватил за пояс второго и потащил обоих из дома во двор.

– Не торопись, лейтенант, – остановил порыв Стеклова Алексей и указал рукой в сторону следующей двери, наполовину заваленной кусками глины: – Это не они кричали, а кто-то там. Пошли, посмотрим.

Пролезть в открытый проем было нелегко.

– Кто здесь? – громко спросил прапорщик. – Эй, люди! Бача!

Теперь Валентин хорошо уловил раздавшийся стон.

– Самид! – окликнул он Сайдудулаева, но тот не подавал голоса. Оглянувшись, Валентин понял, что ефрейтора в помещении не было.

– Видно, пошел за мальцом, – предположил Жженов и глубоко вздохнул. – Ну что, вроде стон идет оттуда, – указал он рукой в сторону левого угла. – Только бы крыша на нас не обвалилась. Давай, лейтенант, и осторожнее будь, – добавил Алексей, протягивая Валентину кусок глины.

Через десять минут им удалось очистить часть помещения. Услышав возглас прапорщика, Валентин тут же кинулся к нему. Но Алексей, расставив руки вширь, не дал пройти вперед его, только громко прошептал:

– Ты чего, лейтеха! – И в ту же секунду его огромное тело стало падать на кирпичи.

Что произошло, Валентин так и не успел понять…

…Через какое-то время он пришел в себя. Ощущение тяжести, больно давившей на грудную клетку, говорило о том, что на него обвалился потолок. Дышать было очень тяжело, тем более пылью, заполнившей помещение.

– О-ой! – услышал он чей-то вскрик. – Давай сюда БТР и пару тросов, попробуем обвязать ими стену и приподнять ее…

С трудом разлепив веки, Валентин увидел склонившихся над ним солдат и Жженова с забинтованной головой.

– С боевым крещением, лейтенант, – прошептал Алексей. – На нас с тобой обвалился потолок, еле успели увернуться. А то бы – хана нам! – Он помог Стеклову подняться и спросил: – Ну как себя чувствуешь, цел?

– Вроде да, – напрягая мышцы то в руках, то в ногах, тихо ответил лейтенант.

– Ну и прекрасно!

Блокпост напоминал крепость и изнутри был достаточно просторным, чего не казалось со стороны. Высокий глиняный забор с амбразурами. По бокам – две спаренные зенитки, с другой стороны выглядывают пушки боевых машин пехоты. В длинном одноэтажном строении, сделанном из глины, расположились казарма, столовая, оружейная.

В середине двора стоял очень глубокий колодец, к которому были прикреплены два больших бака, литров на триста, их, видимо, использовали для умывания и принятия душа.

Напившись теплой воды из алюминиевого бака, спрятанного в тени, Валентин зашел в столовую и, немного постояв, пока глаза не привыкли к сумраку, прошел дальше, в небольшую комнатушку, где расположились офицеры.

В помещении стоял сизый дым от сигарет. Тускло горели толстые свечи, освещая спины мужчин, сидевших за столом.