— Виктор! Мне тут в голову пришло: мы не все образцы слюны на ДНК потратили? Хорошо. Отдай их трасологам, возможно, у нас будет шанс найти там какие-нибудь следы специфический еды. Нет, ничего я еще не нарыл, просто тут такой букет запахов — вот в голову и пришло, что, если наследил кто-то из местных, он мог и расписаться подобным образом. Хорошо. ОК, бывай.

Агенты, на этот раз для разнообразия одетые более-менее неформально (Джефферсону костюм заменили чино и футболка поло, Холлоран же щеголял ядовито-зеленой гавайкой навыпуск, а песчаного цвета карго-шорты безуспешно пытались прикрыть его иссиня-бледные волосатые ноги), вышли со стоянки и вошли в китайский квартал. Джефферсон, постоянно оглядывающийся и одергивающий натягивающуюся поверх кобуры футболку, нахохлился, словно воробей, Голландец же, напротив, расплылся в улыбке и только не мурлыкал, как обожравшийся сметаны кот.

— Джей, да расслабься ты. Представь, что прозвучала команда «Вольно», а то из тебя черный костюм за милю прет. Называй меня Майлз, и вообще попроще давай.

— Договорились, Майлз. А что мы тут вообще делаем?

— Есть у меня такая привычка — люблю «пощупать воду» и проникнуться общей атмосферой. Прогуляемся, нарежем пару кругов по району, возможно, перекусим где-нибудь, и обратно. Ни во что не ввязываемся, активных действий не производим, только наблюдаем. Даже нет, воспринимаем. Тебя не учили рассеянному восприятию?

— Не, Майлз, не было такого.

Получив прямую команду вышестоящего агента, Джефферсон чуть ссутулился, сменил стиль общения на более вольный и теперь был похож скорее на средней руки бизнесмена в командировке, выкроившего свободный часок для того, чтобы просто послоняться по городу, даже кобуру теребить перестал.

— Ты же у нас снайпер?

— Верно, патрон.

— Ну уже хоть какое-то разнообразие. — Холлоран потер руки и чуть замедлил шаг. — Смотри, в снайперской паре первый номер непосредственно работает, второй прикрывает и ведет наблюдение. Чтобы наблюдение вести эффективно, ты что делаешь?

— Чередую прямое наблюдение за сектором с наблюдением расфокусированным зрением, когда взгляд не фиксируется на конкретных точках, а максимально расплывается и сектор наблюдается больше периферийным зрением. Так проще заметить движение.

— Ага, а теперь попытайся делать то же самое не только со зрением, но и со всеми органами чувств. Стрелков же учат практике дзен?

— Немного. «Дзен и искусство стрельбы из лука». — Джефферсон немного замялся и опустил взгляд.

— Во-о-от. «Алмазная сутра» махаяны: «Не пребывая ни в чем, дай уму действовать». Ну и мы сейчас просто прогуляемся и sine ira et studio посмотрим, чем сейчас вообще живет и дышит Чайна-таун, глядишь, что-нибудь и всплывет.

— Сине… э-э-э-э… что?

— Это латынь. «Без гнева и пристрастия».

Пара агентов свернула с жаркой Ремейт-драйв в тень и прохладу какого-то переулка и словно попала в другой мир — жизнь там била ключом и кипела. Они едва разминулись с разносчиком на грузовом велосипеде, после чего Голландец тут же налетел на спешащего куда-то мальчонку с пачкой книг и тетрадок. Рассыпаясь в извинениях, они помогли мальцу собрать упавшие вещи. Холлоран при этом почувствовал чужие пальцы в одном из своих карманов, но не стал поднимать шум, считая потерю пары «мертвых президентов» жертвоприношением мелким местным божкам.

Так и случилось, словно обмишуленные лаоваи окончательно перестали восприниматься угрозой, и Чайна-таун раскрыл перед ними свои, не очень-то гостеприимные для чужаков, объятья.

Минут через сорок наша пара уже запивала лапшу миан холодным контрабандным «Циндао» в маленькой забегаловке в одном из переулков. Джефферсон еще не успел допить бутылку до половины, как Голландец прикончил свою порцию и побежал за добавкой, корча восхитительно смешные физиономии в попытке показать хозяйке заведения, низкорослой дородной матроне, внушительной и фундаментальной (именно в таких преображаются легкие и хрупкие азиатские девушки при наступлении менопаузы), насколько ему понравилась ее стряпня. Та ответила ему что-то по-китайски, и они оба засмеялись. Холлоран расплатился парой мятых бумажек, подцепил на стойке еще бутылку и пару пенопластовых штук, похожих на стаканчики, и снова присоединился к Джефферсону. Хозяйка же вернулась к лицезрению какой-то мыльной оперы на подвешенном под потолок телевизоре, — казалось, что тот, хоть и цветной, должен был помнить те времена, когда через пустыню здесь шли караваны в больную золотой лихорадкой Калифорнию.

— Поставь бутылку в эту штуку и пей так.

— Что это, патрон?

— Нечто типа мини-холодильника. Я с таким сталкивался в Юго-Восточной Азии: бока твоей бутылки меньше контактируют с окружающим горячим воздухом, пойло внутри дольше остается холодным.

— Остроумно.

— А то.

Майлз открыл вторую бутылку о скобу, встроенную в стену, бросил пробку в стоящую поодаль корзину. Попал, что характерно. Сидящий чуть вдалеке за тетрадями молодой парень, наблюдавший за процессом, показал Голландцу большой палец, тот отвесил в ответ шутовской поклон.

— Надо будет взять сикс-пак этого дерьма с собой на базу. В центре такого не добыть, да и тут, похоже, нам повезло, а так надо места знать.

— Оно такое редкое?

— Отнюдь нет, одна из самых распространенных марок пива. В Китае. А тут… Внимательно посмотри на бутылку, видишь метку FDA? Конечно, нет, потому что это пиво проходит мимо них, мимо храбрых пограничников, таможни… мимо всех.

— Стоит ли контрабандой везти сюда пиво?

— Ну, как минимум это пиво, а не та моча, что принято называть пивом у нас в стране. В «Волмарте» в среднем сикс-пак «Бада» тебе обойдется в десятку. И это еще дофига, потому что там цикл производства безотходный: идет парень в туалет, изливает душу, так сказать, а они это обратно упаковывают в бутылки. Если брать европейское пиво, то обойдется тебе в четвертной и больше. Тут же сикс-пак стоит все ту же десятку. Правда, подозреваю, варят его в подвале на соседней улице, и в солодовом концентрате купаются крысы по утрам… но вкус, Джей, вкус! Согласись, после «Бад лайт» это манна небесная.

— Если ты так ставишь вопрос…

Пока агенты вяло перекидывались фразами, а Джефферсон при этом еще, отложив палочки (Холлоран-то, зараза, свою порцию палочками чуть ли не вдохнул, так быстро она кончилась), ковырялся в своей лапше алюминиевой вилкой, в забегаловке появились трое.

Бритые головы, одинаковые майки, одинаковые джинсы, руки, покрытые татуировками, — разными, но в одной стилистике, золотые цепи — все это говорило о принадлежности троицы к одной банде. Первый из них подошел к стойке и что-то гортанно прокричал хозяйке, двое других злобно исподлобья зыркнули по сторонам и разделились: один из них подошел к парню с тетрадями, другой направился к агентам.

— Заведение закрываться! Вы двое, уходить! — крикнул он, отбрасывая с дороги пластиковый столик.