По его мнению, Уитни теперь стала почти взрослой, но совсем не той леди, какой должна быть дочь Тернера. Она слишком похожа на мальчишку-сорванца: одета не так и, конечно, не умеет себя вести подобающим образом.

Лето, которого так ждала Уитни, превратилось в тюрьму из правил, установленных для нее Дж. Т.

Ей запрещалось шататься по конюшням. Общаясь с работниками на ранчо, она не должна забывать, что она – Тернер. Безусловно, требовалось снять мерки для портного, чтобы заменить джинсы и майки, которые, она всегда носила на ранчо. Ей также следовало появляться на официальных обедах, которые давал Тернер время от времени, и научиться быть хозяйкой для его гостей.

Короче говоря, ей надо было соответствовать положению дочери своего отца.

К середине лета Уитни была окончательно и бесповоротно несчастна. Она ненавидела свое новое существование, но ее вырастили послушной дочерью. Оставалось только надеяться, что все переменится, как только Дж. Т. снова будет на ногах. Как только он возьмет в руки вожжи своей жизни снова, он позабудет о ней, как это случалось в прошлом.

Именно так и произошло. Однажды утром она проснулась и обнаружила, что он уехал. Эмма, последняя в бесконечной процессии сменяющихся домоправительниц, сообщила, что Дж. Т. вылетел на вертолете сразу после восхода, вызванный куда-то по срочным делам. Он позвонит по телефону или телеграфирует, его адвокаты будуг знать, как с ним связаться в случае необходимости, он увидится с Уитни через несколько недель…

«Вздор, вздор, вздор», – радовалась Уитни, делая вид, что огорчена.

Впервые черствость отца не принесла ей боли. Вместо этого она радовалась, как будто вырвалась из клетки.

За считанные секунды она сбросила сшитый по моде костюм и натянула вылинявшие джинсы и майку. Потом заторопилась в конюшню, чтобы почистить маленькую чалую кобылку, которую ей подарили к десятому дню рождения. Она не была здесь все лето.

– Твое дело – ездить на ней, – сказал Дж. Т. – Я плачу рабочим, чтобы они ухаживали за лошадьми.

Если работники и удивились, увидев ее, то не показали виду. Ее приветствовали, как и раньше, добрыми улыбками, и через несколько минут она почувствовала себя как дома.

Ей придется стать «мисс Уитни», когда через несколько недель вернется отец. Но сейчас с грязью на носу и соломой в волосах она была такой же молоденькой барышней, как и всегда.

Так она и выглядела в тот день, когда познакомилась с Алексом Бароном. Правда, тогда он не называл себя этим именем. Его звали Энди – именно так он представился.

Она была одна в конюшне, убирала навоз из стойла кобылки, стоя по колено в сене, когда дверь распахнулась настежь. Уитни повернулась, щурясь от ослепительно яркого света. В проеме дверей стояла фигура – мужчины или мальчика, она не могла разглядеть.

– Эй, есть кто? – спросил он. – Где хозяин? Уитни выпрямилась, все еще держа вилы в руке.

– Старший конюх? Его контора – позади конюшни.

– Я туда заходил, – ответил он, сделав несколько шагов вперед. – Там никого нет.

Теперь, когда он заслонил собою свет, она увидела молодого человека в выцветших джинсах и хлопковой майке со словом «Тернер», такой же, как и у нее. Но рукава майки были оторваны, обнажая сильные загорелые руки.

– Где еще он может быть? – спросил он. – Ты не знаешь?

– Нет, – сказала она. – Я… я…

Слова замерли на губах, когда ее взгляд упал на него. Раньше она никогда не встречала никого с такой внешностью. Он был… он был очень мужественный, несмотря на то что его выгоревшие на солнце волосы доставали почти до плеч. Ее отец нахмурился бы и сказал, что он выглядит бездельником, но… но это было бы неправдой. Он выглядел как… он был похож…

Уитни почувствовала, как по коже пробежали странные мурашки. И тут же с ужасом вспомнила, что щеки у нее грязные, а в волосах застряли клочки соломы.

Это ощущение было новым для девочки, которая никогда раньше не заботилась о своей внешности, если только не появлялась по приказу Дж. Т. за обеденным столом. Она почему-то смутилась. Их глаза встретились, и ей показалось, что в его взгляде она уловила искорки смеха.

Уитни ужасно разволновалась, но впервые в жизни она сумела скрыть свое волнение, спрятавшись за высокомерной манерой поведения одного из Тернеров.

– Возможно, я смогу вам помочь, – произнесла она, выпрямляясь и одаривая его холодной полуулыбкой.

Он усмехнулся.

– Сомневаюсь.

Она почувствовала, что краснеет.

– Я полагаю, что вам лучше рассказать мне, что вы хотите.

Ее саму покоробило от этих слов. Что с ней происходит? Это ее отец так разговаривает с людьми, а не она. Уитни сделала шаг вперед, но, прежде чем она успела извиниться, паренек снял с головы воображаемую шляпу и отвесил ей низкий поклон.

– Конечно, миледи. Не будет ли миледи так добра сказать, где разгрузить грузовик с кулями корма?

Он смеялся над ней, это было совершенно очевидно. Уитни вспыхнула, воткнула вилы в сено и уперла руки в бока.

– У тебя есть представление о том, кто я такая? – нарочито надменно спросила она.

– Угу. – Его лицо приняло бесстрастное выражение, и он окинул ее взглядом с головы до ног. – Вы – леди, испачканная в навозе от макушки до пяток.

Уитни насупилась и взглянула на него исподлобья. Но он улыбался, и его улыбка была такой заразительной, что через несколько секунд она и сама рассмеялась.

В конце концов, он – просто мальчишка, заставший ее врасплох, поэтому она и вела себя так странно. Ужасно глупо.

– Значит, так, – сказали она, вытирая руки о свои плотно обтянутые джинсовкой ягодицы, – подожди минутку, я закончу тут и найду место, где разгрузить твои мешки.

– Заметано, – сказал он. – Но только ты сначала позволишь помочь тебе?

Уитни пожала плечами.

– Почему бы нет?

Они работали, понимая друг друга без слов, пока стойло не стало чистым, затем наполнили его свежим сеном, и только тогда Уитни вышла следок за парнем наружу, к груженому автомобилю с надписью «Тернер».

– Ты можешь разгрузить его вон там у стены, – распорядилась она. – Я помогу тебе.

– Мешки тяжелые, – предупредил он, но Уитни замотала головой.

– Ох уж это мне мужское высокомерие, – заметила она. – Я сильнее, чем ты думаешь.

Она почти, зашаталась под тяжестью первого мешка, но не показала виду, хотя, когда они разгрузили машину, у нее ныли спина и руки. Самое главное – ей было хорошо. У незнакомца отличное чувство юмора, он постоянно заставлял ее смеяться, и время пролетело незаметно.

Когда они закончили, он вытер руку о джинсы и протянул ей.