___

В мире, где Коперник доказал, что Земля – не в центре Вселенной, где Дарвин доказал, что мы в цепи живой природы, где Фрейд доказал, что мы не хозяева даже в самих себе, в своём сознании, – меня восхищает человек, который имеет огромную внутреннюю силу – не глупость, но силу! – ставить себя в центр Вселенной.

Я люблю её именно за то, что она любит себя.

Она – моя альтернативная реальность. Средство, мир, куда я убегаю мыслями в краткие перерывы между моими бесконечными делами.

___

Боги, иногда мне кажется, что тот, кто прочитает этот текст, будет думать, что мне стоит переехать на век назад, отрезать волосы, завить их, назваться Александром Александровичем и кричать через заборчик: "Любовь Дмитриевна! Любовь Дмитриевна!" До такой степени отчаянности ситуации я надеюсь никогда не дожить – ведь его история воспринимается скорее как "вот чудак!", нежели как "вот чуткий!" – но, всё же, если я так же, как и он, напишу перед смертью "Розовая девушка, лепестки яблони", то ни капли себе не удивлюсь.

___

Моя любимая преподавательница как-то сказала: "Я не вмещаю Томаса Манна". И вот, кому-то та, о ком я пишу, может показаться мелкой и неприкасаемой, как яичная скорлупа на асфальте, но именно для меня её внутренний мир настолько огромный и непонятный, что я не вмещаю – всё пытаюсь уместить, но у меня не получается вместить её внутри себя.

Когда я испытываю что-то прекрасное, мне хочется понять, как бы это прочувствовала она. Подул на меня ветер – хочется схватить её, поставить рядом, заставить её почувствовать то же, а потом залезть в её внутренний мир и осознать, как это воспринималось изнутри неё.

"Хорошо читать, когда ты знаешь, чем закончится". Я знаю, чем закончится наше знакомство: мы разойдёмся, не будем разговаривать, у каждой будет своя сепаратная жизнь, и у каждой в определённый момент эта жизнь прекратится. И поэтому я наслаждаюсь каждым моментом, захлёбываюсь чтением нашей совместной сиюминутной судьбы, как если бы она была уникальной книгой, которую надо будет обязательно сдать обратно в библиотеку месяц спустя и никогда нельзя будет взять обратно.

___

Один раз я сказала ей на физре: "О, видишь ту девушку, которая быстрее всех пробежала? Какая же у неё идеальная фигура!". И она пошла знакомиться (!!!) к той девушке, хотя раньше в упор её не замечала, типа: "Ой, научишь бегать?)0)" – не знаю, было ли это назло мне или ИСКРЕННЕ (что сомнительно, потому что с чего вдруг так резко именно после моего «вау!»), но я посмеялась.

___

К слову о любви. Обычно на день рождения подружкам принято писать типа: "Люблю тебя, зай))))) ❤ ", но я не могу этого сделать по трём причинам. Во-первых, сложно называть "заей" полноценную зубастую зайчиху, во-вторых, из неё мне верная подружка, как из меня – кумари, а в-третьих, не получается всерьез написать "люблю тебя", не скорчив при этом мысленную гримасу. Точнее, теоретически можно, но я не чувствую, что это исчерпывающе.

У Alt-j есть песня "Три затёртых слова", и там слова "Я люблю тебя" сравниваются с руками туристов в Вероне. По поверью, если потрогать статую Джульетты в районе груди, то повезёт в любви. Касание за касанием надежды людей вытерли до дыр грудь Джульетты так, что статую пришлось заменить подделкой. Я так часто повторяю всем вокруг, что люблю их, что меня коробит применять то же слово к ней, потому что оно не может вместить в себя моё отношение. Кажется, нужного глагола не придумали и никогда уже не придумают, потому что любое слово обречено быть маленьким.

___

Забавно, что даже в дни, когда она для меня – воплощение пошлости мироздания, я не чувствую пресыщения. Мне кажется, что если бы я была вампиром, я бы выпивала всю её кровь, тут же выкачивала бы её из собственной трахеи, заливая обратно в её тело, и так до бесконечности, потому что напиться невозможно.

Мне кажется, если бы я была голодным волком перед огромной толпой людей, то я всё равно бы накинулась именно на её внутренности. Вот только пока бы я скакала, чтобы сожрать желанные кишочки с желудочком, ей стоило бы только поднять руку – и я бы уже бухнулась на спину в щенячьей позе а-ля "Хозяйка, погладь пузико".

___

С одной стороны, мне хочется подарить ей всё прекрасное, что есть на свете: птичий звон, морские волны, тепло поцелуев Солнца на шее и предплечьях, самые большие бутылки алкоголя, свежеиспечённый хлеб… С другой стороны, если однажды я обнаружу в своей руке один конец ножа, а другой – внутри её желудка, то мы не удивимся: ни я, ни она.

Это всё было бы как конец какой-то дурацкой банальной пьесы, которую написали не мы. И всё же, я надеюсь, что этого никогда не случится, и у автора пьесы другие намерения, потому что если такое вдруг произойдет, то вряд ли я смогу выдержать ещё хотя бы сутки, а у меня всё-таки ещё слишком много дел на планете, чтобы совершать сразу две бесповоротные глупости за 48 часов.

___

При этом каждый раз, когда я успокаиваюсь и думаю: "Всё, хватит, я выхожу из игры, пора поставить точку", – Вселенная мне посылает 100500 знаков, что не все ещё уроки выучены и история не закончена. С первого дня нашей встречи я думала, что наша косая дружба долго не продержится, однако, вышло похоже на Анну Ахматову, которая всегда думала, что умрёт молодой, а в итоге пережила всех своих любимых людей. Гертруда Стайн пишет: "Я однажды сказала, что ничто не волнует меня, так как умирает вещь, стоит завести о ней речь". Возможно, неосознанно я пишу это всё именно для того, чтобы наши хромые отношения на костылях наконец отбросили коньки, но, на самом деле, я хочу этого меньше всего.

___

Чем больше я люблю её, тем больше я люблю жизнь. Чем больше я люблю жизнь, тем больше я люблю её. Эта взаимосвязь устойчива во мне, хотя и существует не благодаря, а вопреки нашему тотальному несовпадению.

Я всё ещё мечтаю научить её говорить диафрагмой, потому что громкость голоса она повышает горлом, а не грудью, а это чревато.

Ты можешь сколько угодно быть атеистом, но если человека, который тебе дорог, нет