— Аааа, вот он где! — громко сказал парень в красной кепке, обращаясь к четверым, идущим за ним следом приятелям. После чего резко, с грохотом пододвинул стул, и уселся напротив паренька с пирожным. — А мы по всему кораблю бегаем, его ищем! — опять обратился он к своим друзьям, и те дружно закивали. — Ты куда сбежал?

Парнишка медленно положил пирожное на тарелку.

— Я не сбегал, просто ушёл, когда захотел.

— Тебе же сказали ждать нас в конце коридора.

— Мало ли кто, что сказал. Я тебе не подчиняюсь.

Красная кепка схватил недоеденное пирожное и со всей силы швырнул его в стену, где оно и повисло цветным пятном. Сёма вздрогнул, это уже не походило на дружескую перебранку, в воздухе чувствовалась самая настоящая, первобытная агрессия. Пара с напитками делала вид, что кроме них тут вообще никого нет. Официанта хватило только на то, что бы подкатиться к стене и начать оттирать её от крема. Как любой обыватель в подобной ситуации, Сёма подумал, что может ему кажется и всё сейчас закончится смехом и дружескими похлопываниями по плечу. До того вся эта ситуация не вязалась с окружающей обстановкой. В уютном кафетерии, на космическом корабле, сразу после взлёта — такая ситуация казалась просто невозможной. Но подросткам видно всё равно когда и где самоутверждаться.

— Мы в железной банке, здесь некуда бежать, — продолжил красная кепка.

— Говорю же, я не бегаю от тебя. Ты думаешь, что я боюсь, но это не так. Тебе хочется так думать, но ты не страшный, — парень улыбнулся. Красная кепка стал меняться в лице, видно было, что внутри он закипает.

— Ребята, а вы наблюдали за взлётом? — неожиданно для всех, и в том числе для себя громко, на весь зал сказал Сёма. После чего встал и подошёл к ним. — Я вот проспал всё, теперь жалею. Красиво хоть было?

— Тебе чего? — сквозь зубы процедил красная кепка, видно было, что он с трудом держит себя в руках.

— Да так, пообщаться хотел, скучно… — Сёма поймал на себе взгляд парня, который ел пирожное, и с удивлением отметил, что тот недоволен его вмешательством. Он смотрел на него не как на спасителя, а как на человека помешавшего его планам.

— Смотри, как бы мы тебя веселить не начали, мало не покажется, — красная кепка продолжал клокотать внутри, но похоже угроза взрыва миновала.

— Угрожаешь?

— Естественно!

— А кишка не тонка?

— Моя — нет, а вот твою мы обязательно проверим.

Пара быстро допила свои напитки и направилась к выходу, продолжая играть в игру, что они здесь одни. Красная кепка проводил их лёгкой презрительной улыбкой. Видно было, что пик обострения прошёл, свита постепенно утратила кураж, стала крутить головой по сторонам и переминаться с ноги на ногу. Сопровождавшие красную кепку, оказались просто рыхлым балластом, и, как только ситуация стала затягиваться, начали тушеваться. Их лидер чутко уловил их настроение и решил отступить. Как оказалось временно.

— Ладно, спасатель, ещё поговорим, а ты не расслабляйся, будь на чеку, мы с тобой не закончили, — обратился он уже к парню с пирожным, — после чего круто развернулся на каблуках и быстро пошёл к выходу. Свита засеменила следом.

— Жалкое зрелище! — сказал Сема, глядя вслед уходящим, и сел рядом с парнем.

— Кто вас просил вмешиваться? — в голосе сквозило плохо скрываемое раздражение.

Сёма удивлённо приподнял брови.

— Я ведь помог тебе, разве нет?

— Конечно, нет! Вы всё испортили. Когда внешнее вмешательство помогало наладить отношения между подростками? Пока мы сами не разберёмся между собой, ничего не кончится.

— Обычно подростки не называют себя подростками…

— Значит, я не обычный!

— Слушай, извини. Я не хотел ничего плохого, я даже вмешиваться не собирался — как то само собой получилось. Рефлекторно, — Сёме действительно стало неловко.

— Ладно, теперь уже назад не отмотаешь. Забудь. Но должен предупредить, что он будет мстить тебе.

— За что?

— За то что вмешался, нарушил его планы, посмел перечить, — парень незаметно перешёл на ты.

— Он же ребёнок!

— Да? Силы у него уже не детские. Ты пожалуй сильнее, но если нападут толпой — ты не справишься. А они всегда толпой.

— Перестань, мы на космическом корабле, тут кругом камеры, системы безопасности, да это просто невозможно!

— Невозможно и кажется невозможным — не одно и то же. А тебе, поверь, кажется.

— Ладно, как зовут тебя, философ?

— Сергей, а вас?

— Меня Семён, мы уже вроде на ты перешли.

— Да, простите, то есть прости.

— Не обрисуешь ситуацию? Просто любопытно.

— Да чего объяснять, я просто новенький, — Сергей нажал на табло изображение такого же пирожного, которое он так и не успел доесть. Сема, глядя на него, вспомнил, что сам так и не сделал заказ, пододвинул к себе второй экран и быстро заказал отбивную с картошкой, клюквенный морс и хлеб.

— Новенький где? — тут стало слышно, как в глубине кухни возникло какое-то движение. Роботы взялись за работу, и скоро можно было ожидать еду.

— В школе-интернате. Меня недавно перевели из другой колонии, в школу имени героев освоения космоса Вахрушина и Лозмана. В моей родной колонии интернаты переполнены, после большой аварии на астероидах. Погибли сотни тысяч человек, когда взорвались заводы. Не слышал про это?

— Слышал конечно, во всех новостях это было, недели две только об этом и говорили.

— Рабочие погибли, а дети в колонии остались сиротами. Много детей. Интернаты переполнены. Вот нас и стали рассылать по другим колониям. Полгода прошло, а они всё ни как не распихают нас. Вот и до меня очередь дошла.

— Ты потерял родителей? Сочувствую…

— Нет. Вернее не в этот раз. Моих родителей не стало, когда я был маленьким. Меня перевели как более взрослого и приспособленного к жизни. Никто ведь не думает о том, что на новом месте взрослым зачастую тяжелее преодолеть давление среды.

— Я тебя понимаю. На самом деле. Я тоже вырос в интернате. Причём в том же самом. В столичном филиале. А ты из какого?

— На острове Родос. Странно, на моей родной планете тоже был остров Родос.

— Ничего странного. Это старая традиция, при освоении новой планеты давать земные названия городам, рекам, островам и так далее…. Зачем придумывать заново, если есть готовые. В новых колониях земных названий бывает до девяноста процентов, постепенно, с развитием появляется много своих названий, и в старых колониях доля сокращается до двадцати пяти — тридцати.

— Интересно, я не знал.

— Я статистикой занимаюсь, для нас это азбука. Так что твоя ситуация мне знакома, хотя меня не переводили, и мне не приходилось заново завоёвывать себе авторитет.