Я почти не думала об этих людях, никаких конкретных мыслей о них у меня просто не было, но после этого я стала их ненавидеть. Они уже начали обрастать подробностями, вольные или невольные убийцы моего мужа Ильи. Илья в могиле, думала я, распаляясь все больше и больше, а жена Рейтеля в антикварных драгоценностях поит своего прыщавого и слащавого супруга кофе – изо дня в день...

Бр-р-ррр!..

Обтекаемый серый минивэн проехал мимо, едва не задев меня блестящим крылом. Я отшатнулась с проезжей части на тротуар. Тот, вишневый или бордо, уже стоял у офиса.Похоже, вся семья Рейтелей предпочитает минивэны, внезапно разозлилась я. Из автомобиля вышла женщина-магнит и взглянула на меня. На ее длинной шее бесстыдно переливалось и золотилось что-то антикварное... И я снова вернулась в пуб.

«Броская бессовестная потаскушка и вдобавок, черт, крайне довольна собой!»– поторопилась я с выводами и снова заказала пиво. Модельное прошлое жены Рейтеля было видно за километр.

Поход в офис «Валду Рейтель инкорпорейтед» снова откладывался – на время посещения мужа его женой... Я шумно сдула пену и проглотила горькое, как полынь, пиво.

Побережье...

Он быстро шел, почти не оставляя следов... Маленький краб у берега поднял клешни и погрозил ему, но мужчина быстро прошел мимо, не заметив крошечного врага. Краб долго щурился и глядел вслед, пока человек не скрылся, после чего попятился обратно в море.

Он машинально взглянул на свои стертые подушечки пальцев и улыбнулся.

«Я мечтал быть агентом – в черном костюме... Я стал им, одним из них, мне тридцать девять, а я до сих пор агент. Порой я не знаю даже цели, с которой выслеживаю объект, зато это знает мой босс. Правда... тоже – не всегда!

Не за горами сороковник, а я никогда ничего не решал – даже в своей судьбе, ну, разве только– стать агентом...

Зачем я когда-то мечтал стать им?...

Не знаю, не знаю, но это, похоже, была самая бестолковая мечта моей жизни, которая осуществилась наяву!»

Агент по кличке Фуат быстро приближался к развилке четырех дорог – там его ждал неприметный автомобиль цвета пирога с вытекшей земляничной начинкой...

Подержанный костюм известной марки и часы на правой руке тускло сияли. Задание, которое предстояло выполнить ему в ближайшие дни, требовало вложения колоссальных сил, правда, в основном – умственных.

Фуат вздохнул и подошел к едва тронутому ржавчиной авто земляничного цвета...

Пока он ехал, в голове складывалась картина приключившегося...

К сожалению, то, что произошло в лесу на болоте к югу от Тапы, не поддавалось простому и пошлому описанию... Агент Шамшаркин, посланный в Тапу сразу после катастрофы, не вышел на связь неделю назад, и ожидать дальше не имело никакого смысла.

«Крушение самолета в воздухе – на дом падали трупы, в живых остался только грудной младенец...»– передавали мировые агентства несколько часов подряд, пока не случилась другая катастрофа, далекая от Тапы, в которой три члена Европарламента сели в вертолет, который спустя полтора часа упал в Босфор. И про упавший в эстонское болото «Боинг» тотчас забыли...

Фуат вздохнул и поглядел на приближающийся город в дымке тумана. Агент Шамшаркин, похоже, пропал тут навсегда, снова пришло ему на ум.

– Впрочем, не факт. – Фуат включил радио и дождался прогноза погоды.

Смеющийся негр в разноцветной хлопковой шапке привлек внимание Фуата... Негр ехал ему навстречу на пожилом «Линкольне» – на пару с какой-то толстой бабой. Странная парочка свернула в лес, и сразу же раздался визг тормозов... Фуат вывернул шею, провожая их изумленными глазами, и сам едва не угодил в овраг. Остановив машину, он вытер пот со лба и закурил.

Итак, хроника событий...

В ночь на католическое Рождество в небе над Тапой взорвался самолет.

Довольно старый «Боинг», взятый в аренду одной из частных авиакомпаний, совершал чартерные рейсы и был приписан к Таллинскому аэропорту.

Фуат вздрогнул – мимо из леса снова проехала та же парочка – уже обратно... Баба хохотала!

– О, господи, – пробормотал Фуат.

Итак, продолжим...

В «Боинге» был всего пятьдесят один пассажир плюс два пилота, три стюардессы и бортинженер. Итого, пятьдесят семь человек, включая фельдъегеря по фамилии Орлов, везущего «дипломат» с документами из российского консульства. Фельдъегеря сопровождал полковник ГРУ в отставке Виктор Хаверь.

Катастрофа произошла ночью... Видимо, совсем небольшой взрыв в хвостовой части позволил пилоту какое-то время удерживать «Боинг» в воздухе, и самолет не сразу развалился на три неравные части на небольшом болоте в середине тапского леса.

Спасатели отметили, что сохранность тел после крушения была феноменальной. Все пристегнутые пассажиры умерли, получив травмы, несовместимые с жизнью, при этом тела оказались без особых при такой аварии повреждений. А младенец на руках матери выжил и до сих пор находился в больнице лишь потому, что остался полным сиротой...

Фуат взглянул на часы, они показывали шесть вечера.

На месте катастрофы среди трупов не были обнаружены: американский гражданин эстонского происхождения – Хэнк Лихута и полковник ГРУ в отставке Виктор Хаверь, который сопровождал фельдъегеря с секретными документами. У фельдъегеря Орлова отсутствовала одна рука, та, к которой был пристегнут наручником «дипломат».

Через час Фуат въехал в город... Медленно, не останавливаясь, он пересек Тапу, запоминая улицы, на которых почти не осталось примет прошлого. Остановился он в другом конце города, именно там ему предстояло легализоваться в соответствии с приказом.

«Частная лодочная станция» – значилось на голубой вывеске над чугунными воротами, за которыми стоял небольшой домик с двумя приветливо горящими окнами... Ветер противно завывал в трубе над покатой крышей. Фуат набрал побольше воздуха в легкие и засвистел мелодию из «Тореадора», ту самую, известную каждой собаке.

Легализация должна была произойти в ближайшие полчаса... Серый грязный кабысдох сидел на дороге и смотрел круглыми вытаращенными глазами на незнакомую машину и агента в ней.

Агент Фуат подъехал прямо к воротам и через минуту уже стучался в закрытую дверь лодочной станции. На пороге возник пожилой, лысый, с огромным брюхом человек.

– Ну? – неласково спросил он по-эстонски. – Чего тебе надо, хмырь болотный?...

Фуат, ни слова не говоря, отодвинул его плечом и вошел внутрь.

Через полчаса от лодочной станции отъехала старая, цвета земляничного пирога машина, за рулем сидел тот самый плешивый толстяк, на лице его играла счастливая улыбка, а из допотопного радио зажигательно пел король рок-н-ролла, с труднопроизносимой эстонской фамилией – Пресли...