секса. Муж мой тоже не святой, и я уверена, в мыслях он тоже часто представляет другую женщину. Одиннадцать лет брака — это действительно много! Это как любимая сладость, к примеру, малина, если есть её каждый день в течение долгого времени, то однажды начнёт воротить от одного только вида.

Глава 4

Через неделю я вернулась к работе. Лиза полностью оправилась от болезни и это было самым лучшим событием за весь месяц. У Вовы на работе творилось что-то непонятное. Оказывается, возникли тёрки с контролирующими органами, вроде не хватало каких-то там документов по пожарной безопасности. Поэтому хозяин закрыл автосервис на неопределённый срок, а сотрудников распустил по домам. В бесплатный отпуск, естественно.

Я сидела за столом, уткнувшись взглядом в монитор компьютера. Работа кипела, и я даже не слышала, как кто-то прошёл рядом, а затем опустился на стул. И если бы не тяжёлый взгляд, который ощутила на себе всеми фибрами души, я бы и дальше продолжила барабанить пальцами по клавиатуре.

Выпрямила спину, делая осанку ровной и, наверное, стоило повернуть голову именно сейчас, но я почему-то продолжила смотреть перед собой, будто ожидая, что позовут, окликнут как-нибудь. Не позвали! И я даже знала, кто сидит рядом. Нет, не так. Я знала, что это был мужчина — почувствовала по терпкому запаху одеколона, а ещё боковым зрением уловила силуэт в тёмной одежде.

Я всё-таки повернула голову вправо и на мгновение обомлела. Прижалась к спинке стула, сделала глоток воздуха, шумно втянув его ноздрями, и качнула головой, будто это могло помочь взять себя в руки, натянуть на лицо невозмутимую маску, а на губы фирменную улыбку и сказать: “Приветствуем в нашем банке. Чем могу помочь?”. А я ведь так ничего и не сказала. Язык прилип к нёбу. Онемела.

Смотрела в глаза-омуты и как в той песне: “На него я смотрю и понимаю — пропадаю я. Ничего о нём не зная пропадаю я…”.

— Привет, — сказал он улыбнувшись. Опустил руку на стол, согнул её в локте и, подперев ладонью подбородок, стал концентрировать взгляд на моём лице, а у меня аж щекотливые мурашки по спине побежали от таких гляделок.

— Здравствуйте, Радмир Вячеславович, — только и смогла произнести, удивляясь, что вообще могу говорить.

— Мы так и не закончили. Вот. Справка.

Я хмыкнула или истерически хохотнула? Какая же дура! И что я там себе фантазирую, Господи?.. Он принёс справку, ну, конечно же, ведь я была на больничном. Странно, что ему никто так и не открыл счёт, будто я единственный человек в банке. Но спрашивать о таких вещах как-то неприлично, а потому я просто промолчала.

Он передал стандартный лист бумаги. Я пробежалась взглядом по печатным строчкам, ничего не понимая. В голове была настоящая каша и я не знала, откуда это всё бралось. Ну подумаешь: молодой, привлекательный, на машине подвёз и на кофе позвал, и?.. Что теперь, растекаться лужицей у его ног? Ха. Смешно!

Я всё-таки смогла взять себя в руки и включиться в работу. Отыскала в компьютере папку со сканированными документами по фирме Сташевского и убедившись, что всё хорошо, принялась оформлять открытие счёта.

— Побудьте здесь, пожалуйста. Я отлучусь на одну минуту — нужна подпись руководителя.

Медленно поднялась из-за стола и стала в спешке одёргивать юбку вниз. Чёрт… И надела же сегодня юбку, разве не могла напялить скафандр, тогда бы Сташевский точно не пялился на мои… коленки, а я бы не робела перед ним, как восьмиклассница. Опять бред в голову полез. Ну какой скафандр? У меня его не то, что в шкафу не висит, я его отродясь не видела, разве только по телевизору.

Радмир согласно кивнул, продолжая скользить глазами по вырезу моей рубашке. Я старалась делать вид, что ничего не замечаю, а потому демонстративно прошла мимо мужчины и, пока направлялась к кабинету управляющей, ни разу не обернулась. А так хотелось… Как же мне хотелось обернуться и встретиться с ним взглядами, чтобы убедиться, что он смотрит и это не фантазия дамы бальзаковского возраста.

* * *

Подписав у управляющей банком нужные документы, я возвратилась на рабочее место и вручила Сташевскому небольшую коробочку, в которой лежали: карта-ключ, рекламные проспекты и договор.

— Спасибо, Наташа, — он задержался на моей руке, и я поспешила прокашляться, тонко намекая, что мне неловко.

Напоследок улыбнувшись, Радмир поднялся со стула и, попрощавшись, двинулся к выходу. А я смотрела ему вслед, грустно вздыхая. И где мои двадцать лет? Будь я помоложе и не замужем, тогда бы и на кофе с ним пошла, да и не только на кофе. А потом я кое-что вспомнила и заглянула в скан-копии документов. Радмир Сташевский. Двадцать семь лет.

Заулыбалась как дурочка. Вот это меня понесло, честное слово. Ещё на мальчиков я не заглядывалась… тьфу. Да и что на них смотреть-то? Ну молодые, красивые, с мышцами, а дальше? А дальше пустота и разбитое сердце. Моё! Нет. Нет никого лучше и любимее родного мужа. Он же: такой близкий, такой уютный, свой, будто домашний халат. Простой и необходимый. Как без него?!

Вернулась к работе, но до конца оставшегося дня меня не покидало ощущение, будто за мной наблюдают. Следят. Выглянула в окно, осмотрелась по сторонам. Ну какие глупости, Господи?.. Да кто за мной может наблюдать? Это больная фантазия разыгралась, а всему виной тот молодой мальчик, Сташевский. Ну нельзя быть красивым таким и звать на кофе замужних дамочек, типа меня!

Ближе к вечеру позвонила подруга. Я даже удивилась, чего такого могло произойти, а потом мне стало стыдно за свою забывчивость. У Танюхи ведь событие века случилось — с мужем-козлом развелась, в связи с чем намечалась посиделка в нашем любимом кафе.

Таня была краткой: “Приходи, иначе обижусь”. Это работало всегда и безоговорочно. Я тяжело вздохнула, посмотрев на экран мобильного телефона. Придётся звонить свекрови и просить, чтобы с Лизкой посидела. Вова сейчас же на шабашках допоздна, на него можно и не надеяться.

А я всё-таки набралась наглости и позвонила свекрови. Инна Анатольевна обрадовалась, на удивление. И даже сказала, что сама внучку из садика