Клара Пек медленно села в постели, потом встала и так же медленно нажала плечом на дверь, чтобы не скрипнули петли. Медленно приоткрыла дверную створку. Выглянула в коридор, который полная луна залила холодным мерцанием сквозь лестничное оконце, чтобы высветить…

Лаз в потолке.

Словно почуяв тепло человеческого тела, крошечные приблудные твари-призраки скопились прямо за потолочной дверцей.

«Боже праведный! – подумала Клара Пек. – А ведь они меня слышат. Хотят, чтобы я…»

Дверца мелко задрожала под напором суетливых комков.

По деревянному наличнику снова и снова шуршали, скользили невидимые паучьи лапы, мышиные коготки, а может, скрученные бурые обрывки старой газеты.

Все явственнее, все громче.

Клара едва не закричала: «Вон отсюда! Кыш!»

Тут зазвонил телефон.

– Ох! – выдохнула Клара Пек.

Кровь лавиной отхлынула от сердца и сковала ноги, до кончиков пальцев.

– Чтоб тебя!

Она подбежала к телефону и с такой силой сжала трубку, будто надумала ее задушить.

– Кто это?! – рявкнула она.

– Клара! Это я, Эмма Кроули! Что у тебя стряслось?

– Фу ты! – вскричала Клара. – Напугала меня до смерти! Эмма, почему ты звонишь в такое время?

В трубке повисло долгое молчание, у собеседницы на другом краю городка тоже перехватило дух.

– Глупо, конечно, но я никак не могла уснуть. Что-то почудилось…

– Эмма…

– Погоди, не перебивай. Ни с того ни с сего меня как ударило: Клара захворала, а может, расшиблась или…

Придавленная звуком ее голоса, Клара тяжело опустилась на край кровати, закрыла глаза и кивнула.

– Клара, – не унималась Эмма где-то в необозримом далеке, – ты жива-здорова?

– Жива-здорова, – выдавила наконец Клара.

– Не заболела? Дом не сгорел?

– Нет-нет-нет.

– Слава богу. Глупая моя голова. Не сердишься?

– Не сержусь.

– Ну и ладно… спокойной ночи, – распрощалась Эмма Кроули.

Клара Пек с минуту глядела перед собой и слушала гудки, которые твердили, что говорить больше не с кем, но в конце концов ощупью положила трубку на рычаг.

После этого она отправилась проверить лаз.

Ни звука. Только кружево осенних листьев, облепивших окно, тенью дрожало и трепетало на деревянной дверце.

Клара подмигнула.

– Думаешь, ты умнее всех? – спросила она.

В ту ночь она больше не слышала ни рысканья, ни хороводов, ни мышиной возни.

Звуки повторились через трое суток – и стали еще громче.

– Это уже не мыши, – решила Клара Пек, – это здоровенные крысы. Эй!

Потолок откликнулся на этот зов причудливым танцем без музыки. Странная чечетка не умолкала, пока с неба лился лунный свет. Но стоило ему погаснуть, как в доме воцарилась тишина, которую нарушало только дыхание еле живой Клары Пек.

К концу недели фигуры хороводов сделались более четкими. Они отдавались эхом в каждой из верхних комнат: в бельевой, в старой спальне и даже в библиотеке, где в прежние годы обитатели дома листали книжные страницы и любовались волнами каштановой рощи.

На десятые сутки, в три часа ночи, Клара Пек снова заслышала барабанную дробь и зловещие синкопы. Осунувшаяся, вся в испарине, она схватила телефонную трубку и набрала номер Эммы Кроули.

– Клара! Я так и знала, что ты позвонишь!

– Да ведь сейчас три часа ночи, Эмма. Неужели ты не удивилась?

– Нисколько. Я лежала без сна и думала о тебе. Хотела позвонить, но почувствовала себя полной идиоткой. Значит, у тебя и вправду что-то неладно?

– Эмма, ответь на один вопрос. Если чердак много лет пустовал – и в одночасье словно ожил, к чему бы это?

– Не знала, что у тебя есть чердак.

– А кто знал? Представь себе: сначала там вроде как сновали мыши, потом затопали крысы, а теперь носятся кошки. Что мне делать?

– Звони в службу «Крысолов» на Мейн-стрит. Сейчас… Записывай: Мейн-семь-семь-девять-девять. А ты точно знаешь, что на чердаке кто-то есть?

– Да там настоящие бега!

– А кто жил в этом доме до тебя, Клара?

– Кто…

– Понимаешь, до сих пор все было спокойно, а теперь, как бы это сказать, завелись паразиты. Может, там кто-то умер?

– Умер?

– Вот именно, если в доме когда-то кто-то умер, то, скорее всего, никаких мышей у тебя нет.

– Кто ж тогда здесь топает – привидения?

– А разве ты не веришь…

– С привидениями знаться не желаю. Равно как и с подругами, которые пугают меня всякой нечистью. Ты мне больше не звони, Эмма!

– Да ведь ты сама мне позвонила!

– Повесь трубку, Эмма.

Эмма Кроули положила трубку.

В четверть четвертого Клара Пек выскользнула в холодный коридор, немного постояла, а потом ткнула пальцем вверх, словно бросая вызов потолку.

– Призрак, ты там? – прошептала она.

Дверные петли, невидимые в ночи, смазал ветер.

Рассчитывая каждое движение, Клара Пек медленно вернулась к себе и улеглась в постель.

В двадцать минут пятого дом содрогнулся от ветра.

Неужели это в коридоре?

Она насторожилась. Прислушалась.

Деревянная дверца над лестницей тихонько, едва уловимо скрипнула.

И распахнулась.

«Не может быть!» – мелькнуло в голове у Клары Пек.

Дверца качнулась вверх, прижалась к потолку и опять со стуком упала вниз.

Так и есть! – подумала Клара.

Пойду проверю, решила она.

– Нет!

Вскочив с постели, она бросилась к дверям, повернула ключ и снова легла.

Укрылась с головой и, не помня себя, набрала номер.

– Алло, «Крысолов»! – послышался ее собственный голос, заглушенный одеялом.

В шесть утра, совершенно разбитая, она уже спускалась вниз, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть зловещий потолок.

На полпути она все же оглянулась, опешила и рассмеялась.

– Вот дуреха! – вырвалось у нее.

Потому что дверца не была распахнута.

Она была закрыта.

– «Крысолов»? – проговорила она в телефонную трубку в семь тридцать безоблачного утра.

В полдень перед домом Клары Пек затормозил фургон службы «Крысолов».