Гемнан трусливо пятился, бормоча под нос:

— Дьявол! Дьявол! Дьяволы повсюду!

Споткнувшись в темноте, он упал на землю с предсмертным воплем:

— НА ПОМОЩЬ...

Он дважды дернулся всем телом и затих, пронзенный бамбуковыми стеблями, словно дюжиной острых копий.

Бессильно опустив меч, Миюки в оцепенении смотрела на человека, который разрушил ей жизнь. В ее взгляде не было ни ликования, ни жалости, ни даже облегчения. Смерть Гемнана не принесла ей никакой радости. Муки убийцы были скоротечны, а боль Миюки не утихнет никогда.

Джек взял ее за руку и легонько встряхнул.

— Нам пора.

Битва во дворе закончилась, но ниндзя понимали, что вот-вот явится подкрепление. Несмотря на двоих убитых и троих раненых, синоби не утратили надежду.

— Вперед! — Шонин повел свой клан за ворота.

Сокэ опирался на руку Ханзо.

Ниндзя направились к восточным воротам. Благодаря огненным сюрикэнам Кадзийи они почти не встречали сопротивления: войска Акэти устремились на защиту южной стены. Когда беглецы достигли цели, замок содрогнулся от нового взрыва. Пятеро привратников оторопело уставились на бушующее в ночи пламя.

— Закрыть ворота! — велел Шонин, предупреждая вопросы. — На нас напали ниндзя.

Выйдя из оцепенения, стражи покорно подчинились приказу. Как только они отвернулись, Шонин выхватил катану и ударил в спину первого привратника. Такамори прикончил второго и третьего. Из-за спины Шонина выскочил Тэнзэн и задушил четвертого, оставляя последнего Акико. Не желая убивать собрата, Акико оглушила его «сокрушающим ударом». Тэнзэн промолчал, понимая, что когда страж очнется, они будут уже далеко.

Тем временем Джек и Миюки открыли ворота, и клан, теперь возглавляемый Дзэнюбо, покинул территорию замка и направился к городским воротам. По главной площади беспорядочно метались пьяные самураи; никто из них не был в состоянии взять на себя командование. Хаос оказался для ниндзя отличным прикрытием, и вскоре они уже были у ворот Маруяма.

Шонин прибегнул к той же уловке, и через мгновения привратники были повержены. Проносясь в тумане мимо пустых крестов, Джек оглянулся на прощанье. Сторожевая башня, целиком поглощенная пламенем, обрушилась, и в ночное небо взметнулись искры. Компания пьяных самураев помчалась по пятам ниндзя... Добежав до ворот, преследователи внезапно стали корчиться и вопить от боли.

Тэцу-биси.

Прежде чем выбежать за ворота, Тэнзэн и Дзэ-нюбо разбросали по земле колючие шипы. Завидев ловушку, конные самураи с луками перепрыгнули через тэцу-биси и пустились галопом. В беглецов полетели стрелы.

— ВРАССЫПНУЮ! — приказал Шонин.

Разделившись на небольшие группы, ниндзя растворились в тумане. Акико попыталась подхватить Киёси на руки, но мальчуган рванулся вперед с поразительной скоростью, таща сестру за собой.

Такамори, как самый сильный, понес Сокэ на плече. Увы, он не успел отбежать далеко, настигнутый вражеской стрелой.

Оба упали. Верховный мастер поднялся на колени, но Такамори не шевелился: стрела пронзила ему сердце.

Конный самурай двинулся на Сокэ. Джек и Ми-юки бросились на помощь и, взяв мастера под руки, поспешили к лесу. Топот копыт приближался; стрелы свистели в воздухе, словно невидимые ястребы. Только туман спасал беглецов от неминуемой гибели.

— Оставьте меня, — попросил Сокэ, тяжело дыша. — Со мной вы далеко не убежите.

— На любой тропе есть трясина. — Джек во весь дух понесся к деревьям.

Впереди показался Дзэнюбо, жестом подзывая их к себе.

— Просто надо уметь ее обойти, — добавил Джек.

Дождавшись собратьев, Дзэнюбо разрезал спрятанную в траве веревку. Справа и слева в воздух взметнулись бамбуковые стебли, а между ними — туго натянутая кагинава. Скачущий в густом тумане самурай так и не понял, что за невидимая преграда сбросила его с коня.

Сокэ одобрительно улыбнулся: Дзэнюбо снова призвал на помощь Кольцо земли.

От спасительных кустов ниндзя отделяли лишь несколько шагов.

Конные лучники мчались прямо на четверку беглецов. Дзэнюбо бежал последним. Миюки споткнулась, но он поймал ее за руку.

Казалось, от самураев не уйти. Внезапно из земли выросла колоссальная стена огня. Джек мысленно вознес хвалу прозорливости Кадзийи, который построил защиту по принципу Кольца огня. Кони заржали от ужаса; вылетая из седел, самураи громко проклинали своих скакунов.

Продираясь сквозь кустарник, Джек услышал резкий свист. Через миг мощный удар сбил его с ног.

Жгучая боль — как будто тело проткнула раскаленная кочерга — разорвала черноту. Открыв глаза, Джек увидел встревоженное лицо Акико: она пыталась помочь ему подняться.

Раскаленная кочерга с новой силой вонзилась в левое плечо. Сжав в кулаке окровавленный наконечник, Дзэнюбо резко дернул стрелу на себя. Джек застонал от мучительной боли.

— Есть! —торжествующе объявил Дзэнюбо, рассматривая стрелу. — Целиком достал!

Миюки, держащая наготове обрывок ткани, прижала края раны, чтобы остановить кровотечение. Джек снова вскрикнул.

— Спокойно! — нахмурилась Миюки. — Мне плечо вообще копьем проткнули. Я-то думала, ты ниндзя, а не слабак-самурай.

На ее плече уже была повязка с расплывающимся кровавым пятном. Охнув от боли, Джек осторожно попробовал устроиться поудобнее и тут же почувствовал острую боль в ноге. Он поморщился, но смолчал, сообразив, что в ногу впился забытый в поясном мешочке тонкий сюрикэн — тот самый, которым не удалось взломать замок.

Они расположились на небольшой поляне, затерянной в лесу — должно быть, Джека перенесли сюда на руках. Рядом прислонился к дереву Тэнзэн, прижимая ко лбу пропитанный кровью лоскут. Остальные восстанавливали силы после безумного побега. Шонин занимался раненой ногой Сокэ. Ханзо держал дедушку за руку, обещая заботиться о нем, когда они вернутся в деревню.

— Я могу остановить кровь, — объяснила Миюки. — Но чтобы полностью излечить рану, нужно время.

Сложив пальцы в знак Ша, Миюки склонилась над Джеком и запела:

— Он хайя байсираман тайя совака...

Жгучая боль постепенно сменялась приятным покалыванием; в плече разливалось мягкое тепло.

Видя, что с Джеком все в порядке, Акико встала.

— Думаю, мне пора объясниться с Киёси и Сокэ.

Она осторожно села рядом с Ханзо и начала говорить. Потрясение на лице мальчугана сменилось радостью, затем грустью и наконец недоверием.

— Я ниндзя, а никакой не самурай! — возмутился он и заглянул в глаза Сокэ, ища поддержки.

Однако верховный мастер лишь печально кивал головой. Ханзо не знал, плакать ему или смеяться.