— Сэр Хоффман, — прорычал мой противник. — Сэр Хоффман, к вашим услугам. Моего коня уже седлают.

— Я не заставлю себя ждать, — сообщил я любезно.

Я красиво и мужественно улыбался, как Лимонадный Джо, но сердце трусливо дернулось, а во внутренностях похолодело. Трудно без страха смотреть на эту закованную в сталь башню на укрытом стальным панцирем коне, цветная попона коротка и не скрывает. Сейчас помчится навстречу, опуская длинное толстое копье, это все равно, что видеть, как навстречу несется на полной скорости танк.

И хотя танк промчится мимо, лишь чуть заденет траками, но башня с длинным стволом неумолимо поворачивается в мою сторону, этот ствол неминуемо ударит в меня, ударит со страшной силой...

Я стиснул челюсти. Дрожь проходит по телу, и, сколько ни напоминай, что я тоже еще та башня и копье в моей руке ничуть не короче, все равно трясутся поджилки, все равно сердце трепещет в страхе.

Прозвучал рожок, конь Хоффмана ринулся вперед, сам он чуть наклонился вперед, копье угрожающе нацелилось в мою сторону, выбирая точку удара. Земля задрожала под ударами копыт тяжелого коня, мой Зайчик ринулся навстречу с некоторым запозданием, зато развил такую скорость, что я едва успел опустить копье.

Хоффман чуть наклонился вправо, вкладывая вес всего тела в удар, переливая его в копье, я уже мысленно ощутил сотрясающий удар, что отзовется болью даже в кончиках ногтей, напрягся и, когда стремительно надвинулось огромное и острое лезвие копья, что вот-вот выбьет мне глаза, я качнулся в сторону, скользящий удар тряхнул голову. Скрежет металла оглушил, в тот же миг правую руку сильно тряхнуло. Я чувствовал себя так, словно сам ударился о танк. В ушах еще грохот копыт, но Зайчик пронесся на другой конец двора, там я нашел в себе силы оглянуться.

Огромный конь Хоффмана добросовестно доставил его на ту сторону площади. Сам Хоффман раскачивался в седле, однако удержал копье и щит, а там свалился на руки оруженосцев.

Я развернулся, опустил копье и стал ждать повторной схватки. Хоффмана уложили на землю, сняли шлем. Я не видел, что там, закрыли спинами, но после долгой паузы подошел Саксон, хмыкнул, глядя, как я изготовил копье для новой сшибки.

— Сэр Светлый, — сказал он ровным голосом, — вынужден вас разочаровать.

— Что стряслось?

— Граф Хоффман отказался от продолжения поединка.

— Почему? — спросил я капризно. — Я только-только просыпаться начал!

Он кивнул.

— Знаю-знаю, вы с Севера, а там все разогреваются медленно. Но граф велел передать, что схватку выиграли вы.

Я спросил тупо:

— И что, он на рыбалку не пойдет?.. Тьфу, в смысле, мне слезать с коня?

— На коне вас вряд ли пустят в пиршественный зал, — заметил он.

— Да я туда не рвусь...

— Но ваш друг горит желанием вернуться с вами туда и отпраздновать новые победы.

— Друг?

Я посмотрел, кого это он записал мне в друзья, взгляд наткнулся на сияющего, как майское солнышко, сэра Растера. Саксон проследил за моим взглядом.

— А что, нет? Он с таким восторгом рассказывал о вас, когда привез Прозрачника...

— Гм, — сказал я, — просто сэр Растер из присущей ему скромности мне не сообщил, что он, оказывается, уже мой друг.

Саксон сказал задумчиво:

— То-то у него, когда приехал, были такие помятые доспехи.

— Не думаю, — сказал я, — что с другими сдружусь по такому же принципу. Что-то они меня невзлюбили... очень уж. А в чем причина, теряюсь в догадках.

Я спрыгнул с коня, сэр Растер грозным рыком пригнал целую толпу дворцовых слуг, Зайчика расседлали и увели в конюшню. Саксон улыбнулся Растеру:

— Ваш друг сэр Светлый еще не понял, почему его так встретили... Вы уж разъясните ему. А то будет считать, что это просто вспышки необъяснимой злобности.

Он небрежно отдал салют и удалился в сторону ворот. Сэр Растер, довольный и громыхающий гулким раскатистым голосом, хлопнул меня по плечу.

— Возвращаемся в зал? Там обещают подать на жаркое оленя с золотыми рогами!

— Брехня, — ответил я вяло. — Оленей с золотыми рогами не бывает. Печень млекопитающих не выдержит термоядерных реакций. Это гусыня может нести золотые яйца, но птица — это почти пресмыкающееся... Сэр Растер, наш бравый Саксон намекнул, что вы можете пролить свет на таинственное недружелюбие ко мне...

Он оглядел меня с головы до ног.

— А вы не догадываетесь?

— Нет, — сказал я честно.

— А кто проявил недружелюбие, — спросил он и тут же, пока я не начал перечислять, уточнил: — Хозяйка?

Я промямлил:

— Хозяйка?.. Хозяйка... нет.

Он спросил быстро:

— А как отнеслась хозяйка?

Я вспомнил ее нежные пальчики, что касались моего лба, как нежные лепестки, ноздри ощутили сладкий запах ее нежной кожи, перед глазами слова заколыхались ее белые-белые груди.

— Никак, — ответил я как можно тверже, хотя голос готовился дрогнуть. — Как к очередному гостю. Мне показалось, ее головка забита замком, урожаем, налогами...

Он сказал с удовлетворением, словно я подтвердил его догадки:

— Видите, хозяйка вас не погнала. Значит, одним претендентом стало больше. Должен сказать, вы претендент не самый слабый. Хотя, конечно, и не в первых рядах.

Я спросил тупенько:

— Претендент... на что?

Он хохотнул:

— На руку леди Беатрисы!

— Ого, — сказал я озадаченно. Он снова хлопнул меня по плечу.

— А что, не догадывались? Ну, вы святой человек! Это я так, чтобы не называть вас круглым дураком. Я тоже куртуазный, заметили?

— Заметил, заметил, — сказал я. — Вы сама галантность.

— Это я умею, — сказал он довольно. — Не всегда, правда. Так вот, понятно же, что женщина не управится с таким неожиданно свалившимся богатством. Вот и набежало в ее замок множество достойных рыцарей, а наиболее владетельные прислали кто каноника, кто управляющего. Каждый предложил ей руку...

— Это мне в голову не приходило, — признался я. — В чем-то я дурак, вы правы, сэр Растер. — Хотя вроде бы очевидно. А я, значит, кому-то показался соперником?

Он довольно хохотнул.

— Наконец-то! Здесь главные претенденты на руку госпожи Беатрисы — граф Росчертский и барон Варанг. Оба обладают огромным состоянием, у них прекрасные замки, верные вассалы, у каждого твердая рука — с ними арендаторы шутить боятся. Конечно, они хотели бы остаться единственными, но это им не по силам...

— Да, — согласился я, — граф Глицин и этот, как его, граф Хоффман... тоже серьезные претенденты.