– Нет!

– Кто же вы?

– Мы расследуем обстоятельства смерти вашего мужа.

– Так вы из милиции?

Светлана Васильевна почему-то заметно напряглась. И стала поглядывать на дверь с таким видом, словно примерялась, как бы ей половчей выпроводить незваных гостей.

– Нет, мы не из милиции. И смерть вашего бывшего мужа мы бы с радостью оставили в стороне. Но так уж получилось, что мы подозреваем, что убийца пришел к нему из прошлого. Из того прошлого, когда ваш Горшков работал шофером на «Скорой помощи» и отвез в родилку одну иностранную гражданку… Та родила девочку, но сама скончалась.

Светлана Васильевна молчала и думала. И чем сосредоточенней она думала, тем ясней подруги понимали: это не просто так! Тут что-то наклевывается! Эта тетка явно знает про своего мужа что-то такое, что может натолкнуть их на верный след.

– Так вы точно не из милиции?

– Нет.

– Клянетесь?

– Конечно.

– Учтите, если что, я всегда могу отпереться от своих слов! Вам не удастся меня привлечь к ответственности! Да и все сроки уже давно вышли!

– Конечно, конечно, – повторили подруги, не понимая, о чем говорит женщина.

– Ну, тогда слушайте. Повторяю, что я узнала эту историю случайно, не ведя никакого расследования. Так получилось, что… хм… Просто однажды я столкнулась с одним своим знакомым, который рассказал мне историю о том, как его друг женился. И женился, по мнению его семьи, очень неудачно. На девушке бедной, грубой и жадной. Невестка извела своими скандалами и истериками весь дом. Но муж отказывался прогнать хамку, мотивируя это тем, что она беременна. И вот у негодяйки после очередной истерики начались схватки, и она укатила в родильный дом. Но до дома ребенок не доехал. Родился прямо в дороге. И умер.

Светлана Васильевна замолчала и неожиданно спросила:

– Вам нравится эта картина?

– Какая?

– Вон тот натюрморт с маками?

– М-м-м… Вы же сказали, что в комнате нет ничего стоящего.

– Нравится или нет?

– Да. Нравится, – соврали девушки.

Светлана Васильевна посветлела лицом и горделиво произнесла:

– Единственная приличная вещь среди всего этого барахла. Это я нарисовала. Хотите, я и вас нарисую? Ведь я рисую не только натюрморты. Главное мое хобби – это портреты людей.

– Ой, спасибо. Не надо. Совершенно нету времени! А то бы мы с удовольствием.

– Жаль, у вас интересные лица. Такие живые и одновременно уже стареющие.

Нет, ну вы это видели! И что подруги сделали ей плохого? Сама она стареющая! Причем давно и активно.

– А к чему вы нам это рассказали?

– Что?

– Ну, историю про вашего друга.

– Друга моего друга, – поправила ее художница. – Нет, ни к чему. Просто шофером на той машине, где произошло несчастье, был мой тогдашний супруг.

– И вы с ним из-за этого развелись?

– Да. Он и раньше мне говорил, что у них часто случаются несчастные случаи. То с ребенком, то с роженицей. То еще с кем-нибудь. Горшков ведь не всегда возил беременных. Были и другие пациенты, которые тоже нуждались в срочной госпитализации. Но в тот раз погиб ребенок.

– И что?

– И я подумала, что это у Горшкова, наверное, энергетика патогенная.

– Что?

– Бывают же патогенные зоны или места, где часто гибнут люди? Вот я и подумала, что у Горшкова такая аура нехорошая. И что детей у нас поэтому с ним и нет.

И, заметив изумленные взгляды подруг, она воскликнула:

– Да, да! И не смотрите на меня так. Тогда я еще хотела иметь детей. Это сейчас я понимаю, что судьба уберегла меня от семейной лямки для творчества. А тогда… Тогда мне показалось, что все дело в Горшкове. В его негативной энергии. И я указала ему на дверь.

Подруги переглянулись. И Кира проницательно предположила:

– Наверное, у вас тогда уже был кто-то другой на примете?

– Ну… – протянула художница. – Был. Правда, будущее показало, что у нас с ним все равно ничего не получалось. Но тогда я об этом еще не знала.

– Но с Горшковым вы все равно развелись?

– Да.

– И больше ничего про него не слышали?

– Почему же. Несколько раз он мне звонил. Детей у него так и не завелось, так что отчасти я была права в своих подозрениях на его счет.

– А зачем он вам звонил?

– Поздравлял с Новым годом, с Восьмым марта. Мы разговаривали вполне по-дружески.

– А как же продажа вашей канарейки? Эту выходку вы ему простили?

– Ах, вот еще что! – воскликнула Светлана Васильевна и даже хлопнула себя по лбу. – Точно! Хорошо, что вы вспомнили! Вот еще черточка к его портрету! Как только я заикнулась про развод, Горшков вынес из квартиры все вещи, которые представляли, на его взгляд, хоть какую-то ценность. Все, что было куплено нами в браке. А про канарейку сказал, что она улетела.

– Может быть, действительно улетела?

– Вместе с клеткой? – язвительно хмыкнула Светлана Васильевна и неожиданно грустно добавила: – Не смешите вы мои тапочки.

Адрес врача, с которым чаще всего ездил Горшков, подруги узнали у той же Светланы Васильевны.

– Конечно, Горшков ездил с разными врачами. Но тесней всего он общался с одним человеком – Семеновым Аркадием Акакиевичем.

И вот теперь путь подруг лежал к этому Семенову.

– Если честно, я уже замучилась болтаться по этим персонажам! – пожаловалась Леся. – Что это за люди? Какое отношение они имеют к матери Марго и к ней самой?

– Кошмар, – поддакнула Кира. – Вроде что-то крутится впереди, а что, никак не понять!

На всякий случай подруги позвонили Ларисе. Конечно, они и раньше разговаривали с ней, и она клятвенно пообещала, что будет держать их в курсе дела и, если появятся новости о Марго – хорошие или дурные, – она сразу же сообщит о них подругам. Но ведь могла же Лариса забыть о своем обещании? Конечно могла. Вот подруги и названивали Ларисе не реже чем каждые три часа.

– Я уже устала повторять вам, что ничего нового нам не известно. Арнольд Борисович в трансе. Похоже, мысленно он уже похоронил Марго. Всюду по дому развешаны черные тряпки. И сам Арнольд Борисович ходит теперь только в черном.

– Это ужасно! Нельзя сдаваться!

– И мы ему говорим, но он совершенно раздавлен. Да, еще адвокаты приходили!

– Кто?

– Какие-то люди из адвокатской конторы. Они заперлись с Арнольдом Борисовичем в его кабинете, но мне удалось кое-что подслушать из их разговора!