— Какой милый огурчик! Да вы просто молодцы! — оскалилась в улыбке я, слушая возмущение художника, который пытался исправить каталоги. Овощ в помощь!

— Это вы! — гордо ответили аниматоры, а я внимательно следила за приключениями деятельного и неуемного овоща, который никак не хотел эволюционировать до прямоходящего, несмотря на несколько серьезных попыток.

— Вы понимаете, что это как бы символизирует ваше трудолюбие! — расцвел от похвалы один мультипликатор. — Мы просто подошли к этому вопросу нестандартно… Радуга символизирует будущее… А вы изображены как…

Я кивала и соглашалась.

— У меня опять не помещается! — заорал художник, тыкая мне в лицо «презентацией наших бонусов». «Руководство обещало нам пох…» — красовались красивые буквы в самом низу щита. Да, «походы» отменяются. Надо было писать «в круиз». Мы тоже очень хотим в круиз! Чуткое руководство идею поддержало, послав меня, правда, нежно. И Эврард изящно подчеркнул, что из того места, которое он выбрал нам для похода, сувениры ему не приносить!

Я вышла из зала, вслушиваясь в то, что на этот раз не влезает в предложении, «Идите, находчивые и трудолюбивые, прямиком в мою структуру!»

— А можно я не буду дописывать «…одчивые и трудолюбивые», — послышалось за спиной перед тем, как я осторожно закрывала дверь, чтобы не мешать рабочему процессу. — Люди и так все поймут!

Я быстрым шагом шла в сторону какого-нибудь темного уголка, вежливо улыбаясь и делая вид, что у меня все хорошо. Зайдя в свою комнату, я осмотрелась по сторонам, а потом заорала так, словно на меня бросилось стадо ежей. Схватив с кровати подушку, я остервенело швырнула ее на пол и принялась топтать! Задыхаясь от злости, я пинала подушку по комнате. Да они что? Сговорились? У меня по щекам текли слезы гнева. Ну почему нельзя просто взять и сделать все нормально? Перед мутным от слез взглядом промелькнула бабочка.

И тут я почувствовала, как меня обнимают. Я сглотнула, вдыхая запах и утыкаясь носом в чужую одежду, а потом засопела, как ежик. Меня гладили по голове, а я тихо всхлипывала, стараясь делать это беззвучно.

— Ти-и-ише, де-е-етка, ти-и-ише, — я жадно вдыхала запах, вцепляясь пальцами в чужую одежду.

— Это иллюзия? — прошептала я, впиваясь пальцами в Эврарда. Я едва доставала ему до груди.

— Де-е-етка, дру-у-ужба — это иллюзия. Сколько мо-о-ожно повторя-я-ять, — я слушала тихий голос и терлась щекой. — Ла-а-адно, мне пора рабо-о-отать…

— То есть мы — друзья? — удивленно спросила я, все еще наслаждаясь неуловимым запахом сандала.

— В како-о-ой-то мере, да-а-а. Положа руку на сердце-е-е, — сладко заметил Эврард, положив свою руку мне отнюдь не на сердце, а потом слегка проверив прихваченную добычу. — Иногда-а-а очень прия-я-ятно иметь друзе-е-ей…

— Совести у тебя нет! — возмутилась я, хмуро глядя на него. По губам ползла предательская улыбка, выдававшая мой самый страшный секрет. Я не умею злиться на него дольше пятнадцати минут.

— Цвето-о-очек еще не зарабо-о-отала мне на со-о-овесть. Учти, мне нужна больша-а-ая совесть, — усмехнулся Эврард, глядя на меня сверху вниз. — И криста-а-ально чи-и-истая…

Он наклонился ко мне и громко на ухо заявил:

— Внима-а-ание! Я плету интри-и-игу! Если Цвето-о-очек за-а-автра хорошо себя будет вести, то она получит пода-а-арок! Я заинтригова-а-ал? Кто молодец? Я-я-я молодец!

— А если все пройдет… — я слегка замялась, вспоминая находчивого художника, небритых «принцев» и скачки веселого огурчика. — Не очень хорошо… Не совсем плохо, но и не… Как бы так сказать? Скромненько и без пафоса… Средненько…

— Тогда-а-а буде-е-ет путеше-е-ествие… По карье-е-ерной леснице с двумя ве-е-едрами… Туда и обра-а-атно, — сладенько заметил Эврард. — Зна-а-аешь, де-е-етка, ты привыкла к пораже-е-ениям, поэтому бои-и-ишься успе-е-еха…

— Я не боюсь успеха! — возмутилась я, понимая, что он несет какой-то бред, чтобы меня позлить. — Я, наоборот, стремлюсь к нему!

— Не-е-е обма-а-анывай. Ты его бои-и-ишься… Я расскажу тебе, что такое успе-е-ех. Запомни, успе-е-ех — это иллюзия… — усмехнулся Эврард, глядя мне в глаза. — Шесть секу-у-унд дли-и-ится уди-и-ивление, шесть мину-у-ут — эйфори-и-ия и ше-е-есть часов — осозна-а-ание того, что ты молодец, ше-е-есть дней воспомина-а-аний и шесть ме-е-есяцев рабо-о-оты. И все-е-е. Вот и ве-е-есь успех. Ничего интере-е-есного… А теперь иди работай! И другим не мешай!

* * *

В столице яблоку негде было упасть. Никогда не думала, что у нас столько поклонников. В большинстве своем отмытые, чистенькие, ухоженные. Наших сторонников легко узнать среди общей грязной и вшивой массы.

Мы стояли на подмостках, на сколоченном столике лежали каталоги, на длинной скамье — новая продукция. Я смотрю, что новые духи «Маразм Вроттердамский», которые разлетаются, как горячие пирожки в школьной столовой, употребили не только наружу, но и внутрь. Причем внутрь понравилось больше, чем наружу.

— Дамы и господа! Я рада, что вы собрались на нашей Первой Ассамблее! — торжественно начала я, глядя на нашу внезапно отбелившуюся репутацию. Побритые, напомаженные принцы вызывали ажиотаж у женского населения даже в те неловкие моменты, когда они легким почесыванием подчеркивали, что они принцы, а не принцессы.

— Штаны узкие, — шептал принц Эрик, поправляя съезжающий с лысины парик.

— Не то слово, — бухтел одноглазый Филипп, пока принц Алан наматывал сопли на рукав, трогая то самое место на морде лица, где раньше были непролазные дебри бороды.

— Мы очень рады вам представить новые каталоги! — улыбнулась я, потрясая гроссбухом. — Давайте вместе сделаем мир чище! У нас есть несколько лидеров по продажам, которых мы бы хотели вам представить!

Рядом со сценой стояла горстка людей, которая неуклюже стала взбираться на подмостки.

— Вы добились внушительных результатов! — сообщила я, глядя на огромного мужика с хмурым взглядом исподлобья. — Поделитесь со всеми секретами ваших успехов!

Мужик высморкался, порадовав мир талантом бить соплю оземь, и что-то как-то засмущался, поправляя на себе лохмотья. Я предупреждала, что одеваться нужно презентабельно…

— Смелее. Расскажите, как вы работаете? — подбодрила я, хлопая в ладоши и улыбаясь публике. Новый лидер открыл рот, я замерла в предвкушении…

— Я… Мм… Э-э-э… — растерялся детина, глядя на собравшихся людей. — Короче, я такой подхожу к человеку и говорю ему…

Рев разъяренного медведя, который прикусил лапу, крик льва, которому туристы отдавили достоинство во время фотосессии в дикой природе, раскат грома и воздушная тревога — все смешалось в единый рык, от которого я согласилась бы купить даже слона, не торгуясь.

Моя видавшая виды структура вздрогнула от такого крика, толпа съежилась, а я почувствовала, что у меня теплеет. Но не в душе, как полагается при виде талантливого продажника, а где-то пониже… После такого крика отдают не только последние деньги, но и честь, девственность и даже концы, которые едва сводят. Где-то в сценарии должна прозвучать фраза: «Видите, главное — умение находить индивидуальный подход к каждому!» — но что-то, видно, не судьба мне ее произнести со всем заготовленным пафосом.