Полиция, однако, приступила к осмотру, потому что, во-первых, всех поразило то обстоятельство, что на мраморном полу были видны два черных следа, очевидно сделанные сапогами, запачканными сажей. Следы эти впопыхах не заметили ни Катя, ни Елена Николаевна.

Во-вторых, в ванне было чуть-чуть воды на дне, что доказывало, что краны были только что открыты; в-третьих, камин и мраморная лежанка около него были холодны как лед, и вообще температура комнаты далеко не позволяла принимать ванну такой изнеженной девушке, какою была дочь миллионера Терентьева.

Один из производивших обыск заметил все это, сперва нахмурился, а потом невольная улыбка скользнула по его губам.

— Посветите-ка, нам надо осмотреть камин, не скрывается ли здесь кто-нибудь! — сказал он, еле удерживаясь уже от смеха и вполне подозревая уже не воровство, а романическую интрижку.

— В этом камине, — продолжал он, — может легко поместиться человек.

— Как человек? — спросил старик. — Как бы он мог сюда пробраться, не быв замечен моею дочерью?

— Я уж не знаю, — отвечал полицейский, — вы меня извините, но тот факт, что мы видели человека, влезавшего в форточку вашего дома по водосточной трубе, и потом эти вот два следа, очевидно не женских ног, наводят меня на странное соображение.

Терентьев изменился в лице, замолчал; один из понятых, со свечою в руках, влез в камин и, глядя наверх, сказал:

— Тут никого нет, но кто-то был… Посмотрите-ка!

Полицейский заглянул и увидел, что девственная сажа в трубе была испещрена следами пальцев.

— Неужели он вылез в трубу, пробравшись незамеченным по комнатам?

Взоры всех обратились на старика Терентьева, окончательно растерявшегося:

— Позвольте нам ключ от этой двери, тут, вероятно, есть ход вниз…

— Да, тут есть лестница! — смущенно забормотал Терентьев. — Дайте ключ.

— Ключ у Ивана, — сказал кто-то из слуг.

— А где Иван?

— Иван!..

— Иван!..

— Его нет.

— Сходите за ним!

Иван был найден и вернулся с Катей и с ключом.

У субретки лицо было совершенно спокойно, но зоркому взгляду полицейского оно тем не менее показалось подозрительным.

Когда открыли дверь и осветили лестницу, на желтой краске ее стен ясно были увидены всеми следы рук.

Они шли до низу, после чего виднелись и на войлочной обивке обеих дверей внизу.

Сомнения не было, что таинственный акробат скрылся именно этим ходом и что ему способствовали две женщины, вышедшие из ванной комнаты.

Вследствие таких соображений полицейский констатировал только факт и затем, вежливо раскланявшись с хозяином, вышел в сопровождении всех явившихся на обыск.

Проходя через будуар, полицейский не мог не улыбнуться, но, однако, он постарался сдержать улыбку своих молодых, едва прикрытых усами губ и раскланялся с дочерью миллионера еще более почтительным поклоном. Старик, шедший в самой середине толпы, был очень жалок. Он был бледен как полотно, и губы его тряслись.

Иван Иванович Кустарников, высокого роста, крепко и красиво сложенный, всей фигурой своей производил впечатление чрезвычайной сметливости и энергии. Темные глаза его смотрели пронзительно и, как выражались о них, «выматывали из души самые сокровенные ее тайны».

Солгать под их взглядом было очень трудно, они путали в показаниях того, кто избегал истины. В настоящую минуту Иван Иванович сидел перед письменным столом своего кабинета и ждал агентов.

Перед ним лежала целая куча «дел» в синих обложках, и суть каждого из них он помнил чуть не наизусть.

Теперь он рассматривал очень странное дело о двойнике молодого графа Радищева.

Оно было очень толсто, потому что тут были рапорты об убийстве Померанцева, где найдено было письменное донесение за псевдонимом Рокамболь, том самом убийстве, из-за которого и возникло дело о двойнике графа, обнаруженном показаниями чиновника Курицына.

Рядом подшиты были сообщения сапожника, у которого сбежал красавец подмастерье, как оказалось, точь-в-точь похожий на графа Павла Радищева.

Имелось сообщение об исчезновении сестер-швеек, после чего найдены были всплывшими на Неве, около тони, тела их.

И все, включительно до появления этого Рокамболя в церкви лицом к лицу с своим братом графом Павлом, все это собрал умный агент в одно и твердо верил в скорую поимку негодяя.

Сегодня он ждал агентов Павлова и Иванова 2-го, которым решился поручить выслеживание преступника, будучи уверен в их способностях и горячем желании отличиться.

Но оставим его ожидать и проследим за Павловым и Ивановым 2-м, которые медленно шли по людной улице.

Ливень обратился в мелкий пузырчатый дождь и обещал порошить в течение всей ночи.

— Зайдем в портерную, — сказал Иванов.

— Зайдем, — ответил Павлов, — по крайней мере, хоть обсохнем малость… К нему еще успеем.

И они уже готовились было свернуть в ярко освещенную дверь, когда вдруг заметили человека в пальто и барашковой шапке, заставившего их остановиться.

— Гляди, — сказал Павлов.

— Он и есть! — ответил Иванов.

И в мгновение ока они кинулись на прохожего, неистово свистя и призывая на помощь.

Подбежали дворники и городовой. Прохожий был схвачен и, несмотря на отчаянный протест, посажен в сани извозчика и отправлен в участок.

Павлов после этого вскочил на другого извозчика и помчался к Кустарникову.

В мгновение ока агент был одет и ехал в тот участок, где находился арестованный.

Преступник был заперт в отдельную комнату и охранялся двойною стражей.

Кустарников с той самой карточкой в руках, которая получилась от снимка со зрачка покойного Померанцева, вошел в комнату.

Арестованный, крепко связанный, лежал на койке и стонал.

— Как ваша фамилия? — спросил агент.

— Боже! Боже! — прошептал арестованный.

— Прошу отвечать на мой вопрос.

— Я граф Павел Радищев…

— Это уже старо!..

— Я больше ничего не могу сказать.

— И не надо, мы имеем точные сведения, что граф Павел Радищев находится совершенно в другой части города у невесты своей госпожи Петровой.

— Из церкви мы потом решили ехать к баронессе фон Шток, так как это гораздо ближе. После потрясения встречей с моим двойником невеста моя не могла ехать далеко.

Агент потер лоб.

— Чем вы можете доказать все то, что вы говорите?