Облизываю пересохшие губы и смело проговариваю ему в глаза:

— Хочешь секса? — спрашиваю уверенно, но почему-то трудом контролирую своё дыхание.

— Хочу тебя, — как-то особенно сообщает Влад. И ладно бы это уточнение, но сказано это слишком уж… Такой глубокий и бархатный голос, пробирающий изнутри, вкрадчивый и загадочный. Не покидает ощущение, что мы балансируем уже на каком-то недоступном мне уровне. — Не только физически.

Я бы и рада проигнорировать эти его слова, ну или возмутиться им, заставить Влада действовать по моим правилам… Но это его долбанное заявление разом сбивает мне решимость. Я ведь чувствую, что за ним многое стоит. Хочется вдруг скрыться, да только меня ещё и держат. И наши лица по-прежнему близко.

Да, Влад без очков. Но только отлично меня при этом видит — такое вот ощущение.

— Ты усложняешь, — говорю вроде с осуждением, но получается чуть ли не жалобно.

Но Влад неумолим. Держит мой взгляд своим, не отпускает.

— Я люблю, — негромко, но твёрдо возражает.

Замираю, застигнутая врасплох этим внезапным признанием. Оно чуть ли не оглушает. Не знаю, куда деться. Не знаю, что делать.

— Усложнять? — усмехаюсь, пытаясь вернуть хоть немного лёгкости ситуации.

Не то чтобы я верю, что у меня получается делать вид, типа я не поняла, о чём он. Но уж лучше так, чем продолжать то, что начинает Влад.

Вот только он явно с этим не согласен.

— Я люблю тебя, — добивает он уверенным заявлением. Теперь куда более прямым и отчётливым. Заставляющим с ним считаться.

Я поджимаю губы, чувствуя, что щёки просто полыхают, а сердце стучит уже чуть ли не в висках. Пытаюсь отвернуть голову, чтобы не чувствовать на себе прожигающий взгляд, но моё лицо возвращают в обратное положение уверенным движением, заставляя смотреть прямо в глаза.

— Нет, смотри на меня, — не только действиями, но и словами не даёт мне послабления Влад. — Услышь. Я люблю тебя.

Дрожу, пытаюсь понять, почему всё происходящее воспринимается так ярко. Почти болезненно. Сильно сжимаю губы, стараясь держаться и не всхлипнуть беспомощно. Откуда-то появляется это дурацкое желание.

Надо как-то огрызнуться, но подходящие слова не идут в голову. Мне тут в любви признаются вообще-то, а не бичевание устраивают. Вроде как Влад свою душу распахивает, а ощущение, что мою. Откуда такая уязвимость? Меня накрывает то злостью, то отчаянием, то бессилием.

— Я люблю тебя, — неумолимо повторяет он. — Вижу тебя, чувствую. И не оставлю.

Его размеренные и уверенные слова так непреклонно вбиваются мне в сознание, что почти как резкие удары воспринимаются. Меня словно накрывает. Это всё так чувствительно, словно мне кожу сдирают и к оголённым нервам касаются.

Не могу. Больше не могу смотреть на Влада. И держаться тоже не могу — глаза предательски щиплет. Ещё секунда — и разревусь.

Словно почувствовав это, он вдруг бережно обнимает меня, прижимая к своей груди и утыкаясь носом в мои волосы. А меня уже просто трясёт. Начинаю вырываться, несильно стукая Влада кулаками. Но ему хоть бы что. Объятия только крепнут, а слова про любовь повторяются. Так настойчиво, что у меня не остаётся шансов.

По щекам текут слёзы, и я кусаю губы, чтобы хотя бы не выдать себя и вслух. Впрочем, сомневаюсь я, что он не чувствует их. Наверняка я ему рубашку мочу. Причём ничего с собой поделать не могу. Буквально содрогаюсь в рыданиях, то цепляясь за Влада, то подставляя руки к лицу, то сжимая их в кулаки, но больше не предпринимая попыток вырваться. Мне уже не до того.

Меня накрывает обидой и яростью, граничащей с ненавистью, к отцу. За то, что не считался со мной. Оставил меня. Повесил на меня слишком многое, пренебрёг моими чувствами. Не слышал меня. Даже не пытался. Я вспоминаю, какой потерянной и ничтожной ощущала себя, стоя под дождём возле подъезда и не чувствуя ни малейшего желания заходить в собственный дом.

Меня накрывает горечью от смерти мамы. Тем, как неожиданно и неправильно это случилось. Как рано и страшно. Авиакатастрофа. Я ведь совсем даже не думала, что такое могло произойти с мамой, такой живой и наполненной чувствами. Не представляла, как угаснет и наша жизнь без неё. Я помню, как стояла в оцепенении, глядя на открытый гроб и понимая, что как мы бы ни бились, есть вещи, которые нам не подвластны. И которые не изменить никак, насколько бы сильно ни хотелось.

Меня накрывает и злостью на упорство Влада. Как непреклонно он лезет в мою жизнь, как привязывает к себе, заставляет скучать. Как подбирается и глубже. Ковыряет где-то изнутри, раскрывая меня перед самой собой. Обнажая и перед ним. Заставляя чувствовать себя уязвимой настолько, что даже больно. И страшно… Я чувствую, как Влад гладит меня по волосам, обнимает и шепчет что-то успокаивающее, и это так остро, что некуда деться. Я слишком ощущаю его. Он будто уже часть меня, рядом или нет в тот или иной момент. И вне зависимости от нежелания внимать его прикосновениям, я всё равно делаю это.

А потом вдруг они становятся на передний план. Почти заглушают обиду, притупляют боль, затмевают злость… Исцеляют как будто. Я растворяюсь в руках Влада, в его мягком и уверенном голосе, в нашей близости. Она больше не беспокоит меня.

Его тепло обволакивает. Непрекращающиеся заверения, что меня любят и не оставят, отзываются во мне каким-то незнакомым трепетом. Эти слова словно укутывают, защищают от холода, согревают чуть ли не каждую клеточку. Вглубь пробираются, и я неожиданно впускаю.

Верю.

Я думала, у меня привычно появится желание отстраниться после настолько сильного сближения. Но нет, мы с Владом вчера сначала довольно долго обнимались, а потом целоваться начали. Чувственно, неспешно, по-особенному как-то. И тоже всё это тянулось и тянулось. Мы вообще не хотели останавливаться. Прервались только из-за доставки десертов, которые мы, не сговариваясь, отложили в холодильник. А сами без всякой неловкости вернулись к своему занятию, которое плавно перетекло в секс.

И не один. На кровати, в ванной и даже на кухне на столе, где Влад когда-то мазал мне раны. Ну мы не только предавались страстям, общались, конечно, тоже — и в этом, кстати, не возникло никакого дискомфорта. Чувства мы не обсуждали — говорили обо всём и ни о чём одновременно. Оказалось легко и приятно просто быть вместе. Да, мы вели себя как пара и да, Влад признавался мне в любви и больше не сдерживался любых проявлений чувств. Но я не стремилась убегать от этого, наоборот, наслаждалась.

Мы заснули вместе. Сначала в обнимку, а потом, когда оба уже засыпать начали, устроились поудобнее и разлепились. Романтика романтикой, а спать на мужском плече оказалось не так уж удобно. Немножко только если полежать можно.

Совместное пробуждение тоже не вызвало во мне никакого смятения. Я не помню, кто из нас первым проснулся, но умывались и завтракали мы всё так же флиртуя и милуясь, как настоящая парочка. И целовались к тому же.