проникая внутрь. От моего беспорядочного метания верх пижамы сбивается, скатываясь на груди. Жалящие поцелуи прокладывают дорожку по моему животу, а я погружаю пальцы в его волосы. Безумие.

Пальцы вампира внутри, скользят, выбивая стоны, а я знаю, что соберется мокрое пятно. Плевать. Тяну его волосы, глажу, вымаливаю не останавливаться. Но я ничего не решаю.

— Сними, — хрипло произносит он, а я послушно стягиваю пижаму, позволяя прохладному воздуху коснуться стонущей кожи.

Его рот находит сосок, тут же втягивая. Касание клыков сводит с ума, натягивая напряжение до предела. Больше не выдержу. Не могу больше. Ткань на его теле слишком неправильная. Она колется, раздражает. Мешает не дышать. Ворочаюсь, пытаясь потянуть за края футболки, но его рука стягивает мои кисти вместе, фиксируя над головой.

Он оказывается слишком высоко. Его возбуждение упирается в мое бедро, а глаза блестят напротив моих. Тянусь, поцелуем касаясь острой скулы. Обвожу языком. Всем телом выгибаюсь навстречу, прижимаю, разочарованно опадая обратно. Гребаные барьеры. Хочу разорвать их. Но не могу отвести от него взгляд.

Его дыхание исчезло. Лунный свет обводит жесткость его черт, не давая и секунды сомневаться в том, кто передо мной. А он смотрит, не отводя взгляд. И, кажется, я только сейчас понимаю, в чем причина ненавистного тканевого барьера между нами. Облизнув опухшие от бесконечных стонов в его ладонь губы, поддаюсь вперед.

— Поцелуй меня, — медленно говорю я, глядя на вспыхнувший огонь в его глазах.

— Сим, — его палец внизу надавливает сильнее в попытках избежать, но я с силой сжимаю его плечо.

— Я хочу тебя, — сквозь стон, сама не могу разобрать своих слов, но знаю, что он слышит, — всего тебя.

Бесконечная секунда, за которую мне почему-то становится больно и стыдно. Она, кажется, длится вечность. Но тут же стирается жадным касанием рта моих губ. Языком раздвигая их, он проникает внутрь, а я слышу, как с треском его футболки рушатся выстроенные барьеры. Мои ладони касаются прохладной кожи, нажимая, поглаживая. Изучая каждый миллиметр, куда могут коснуться. Я упиваюсь его твердостью и силой, восхищаюсь им больше и больше с каждым движением.

Язык касается его клыков вместе со звоном пряжки ремня. А я балансирую на грани, чувствуя тупое давление между ног. Придвигаясь ближе, впиваясь пальцами в его плечи. Умоляя его. Задыхаясь в трехтысячный раз. Мне не нужен больше кислород. Ничто, кроме этого.

Он проникает резко, на всю длину, вместе с моим вскриком. Его пальцы поглаживают живот, играя на внутренних струнах, сочиняя собственную мелодию моих стонов. По вискам течет что-то мокрое, оседая в волосах. Боже, я плачу? Пока вампир быстрыми резкими движениями выколачивает из меня остатки разрушенных рамок, вспомнила о Господе? Нахожу зубами его плечо, вцепляюсь, слыша его стон. Эти звуки тут же отзываются внутри, натягивая мышцы до предела. Зализываю причиненную боль, прижимаясь ближе к спасительной прохладе. Я горю? Мне кажется, что прямо сейчас я воском растекусь по кровати, не в силах выдержать этого жара. Всхлипываю, когда пальцы вампира проникают между нашими телами, вновь возвращаясь к сосредоточенности всех нервных клеток.

— Пожалуйста, — шепчу я, хныча, — пожалуйста.

Он поглаживает, дразня. Убирая пальцы в момент пика и вновь возвращая их обратно. Схожу с ума от давления внутри, внизу. Ткань простыни прилипает к коже, причиняя боль.

— Что «пожалуйста»? — кончик его языка захватывает мочку, а клыки слегка сжимаются. — Не понимаю.

В его хрипе улыбка. Дразнится. Специально доводит меня до сумасшествия, разрывая фейверками и загоняя вновь в тесную упаковку.

— Хочу кончить, — стыдливые слова тут же добавляют жара лицу, — пожалуйста.

Давление внизу усиливается. Подхватив меня, переворачивает, тут же подтягивая вверх за живот. Понимаю, что мои колени долго не выдержат, как и сама я. Проникает снова, заставляя выгибаться сильнее. Ладонь на пояснице давит до хруста позвонков, но мне все равно. Он везде. Безумно и правильно выдалбливает ритм нашего удовольствия. Утыкаюсь лицом в подушку, сжимая наволочку пальцами. Слышу треск ткани на фоне своих сорванных стонов. Криков. Мир балансирует на грани, когда судорога проходит через все тело, заставляя мышцы бесперебойно сжиматься, отпуская безумное напряжение внутри. Жар, сжигающий меня, достигает своего пика, с немым криком взрываясь безумным фейверком. Его ладони удерживают, пока я умираю и воскресаю вновь.

— Твою мать, — шипит он, а пальцы сжимают мои ребра.

Вампир вколачивается меня с удвоенной силой, пока я пытаюсь вернуться на поверхность. Чувствую еще затихающие судороги, когда с глухим стоном он замирает, прислонившись грудью к моей спине. Стон, и, зарывшись лицом в мои волосы, до боли сжимает пальцы на бедре. Судороги внутри, и он взрывается, догоняя меня где-то на пике удовольствия.

Мы падаем на койку вместе. Я, тяжело дыша, и он, в попытках сделать вдох. Возвращение контроля над телом. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я понимаю, что мой язык все еще может двигаться. Приподнявшись на локтях, снова устало падаю, но на этот раз щекой касаясь его груди.

Почему-то я точно знаю, что мы еще не закончили.

Глава 17

Мысли о том, что я сделала с собой, мешали сосредоточиться на главном. Больше всего в жизни меня бесило ходить по кругу. Когда уже что-то знаешь, но вынужден снова и снова повторять один и тот же путь. Потому что это потеря времени. Но другого выбора не было. То, что инициатором моего привлечения к делу стал вампир, не придавало уверенности полковнику в адекватности племянницы. А значит, и рассчитывать на быстрый доступ к материалам не приходилось.

Еще большее разочарование постигло на этапе просмотра всех материалов, что я собрала с 31-го декабря по 5-е января 2017-го. Каждая запятая стучала в мозг утверждением, что Сима Жарова самостоятельно приняла решение, без постороннего внушения. Старший лейтенант собрала не только свои анализы. Огромная папка с исследованием задела чуть ли не каждого в ПМВ, кто хотя бы проходил мимо за этот период.

Ничего.

Да, контакты с Мартинасом за этот период были замечены. Но все в присутствии третьих лиц. Плюс показатели этих людей и мои вновь твердили — Самсон не вмешивался в разум. И все равно я отказываюсь в это верить. Уж слишком сильно я заморочилась при сборе данных. Каждый чих зафиксировала. А ведь тогда никакой паранойи у меня в помине не было. Словно Сима заранее знала, что с ней случится через полгода. Я готовила ответы не для себя того времени, а для себя сегодняшней, а этого точно не могло быть.

В итоге решила отложить все и дать мозгам