В «Энцо» по обе стороны от входа располагались две полукруглых террасы, а вниз вела лестница — в основной зал и к стойке бара. Террасы напомнили мне балконы, огибающие партер. Столики на террасах все были заняты, а внизу лишь несколько военных пили кофе за утренней газетой.

Набрав в грудь воздуха, я спустилась по лестнице и подошла к центральной стойке.

— Извините, я слышала, вам нужны бариста, — сказала я женщине за кассой.

Голос у меня звучал безжизненно, но у меня не было сил попытаться исправить это. Рыжая женщина средних лет, на бейджике которой было написано «Роберта», подняла на меня глаза.

— Я бы хотела заполнить анкету.

Я выдавила из себя улыбку, но откровенно говоря, улыбка вышла так себе.

Роберта вытерла свои веснушчатые руки полотенцем и обошла вокруг стойки.

— Бариста? Уже нет.

У меня прервалось дыхание, я смотрела на нее, чувствуя, как рушатся мои надежды. У меня был план. И я просто не представляла, что делать, если хоть один пункт из этого плана сорвется. Мне нужен этот план. Мне нужна эта работа! Мне нужна тщательно контролируемая жизнь, где каждая минута расписана, а каждая эмоция занесена в реестр и нумерована.

— Но мне нужен надежный работник за стойкой, только вечерняя смена, с шести до десяти, — добавила вдруг Роберта.

Я моргнула, губы у меня слегка дернулись от удивления.

— О, — сказала я. — О. Это… хорошо.

— Вечером мы приглушаем свет, распускаем бóльшую часть персонала, включаем джаз и пытаемся создать более утонченную атмосферу. Обычно тут никого нет после пяти, но мы надеемся привлечь клиентов. Кризис! — объяснила она. — Твоей задачей будет приветствовать посетителей, принимать заказы и относить их на кухню. Когда заказ будет готов, тебе нужно будет отнести его на столик.

Я энергично закивала, чтобы показать ей, как сильно хочу работу, и улыбнулась так широко, что все трещинки на моих губах лопнули.

— Это звучит… идеально! — наконец произнесла я хрипло.

— У тебя есть какой-нибудь опыт работы?

Никакого опыта у меня не было. Но зато мы с Ви бывали в «Энцо» по крайней мере трижды в неделю.

— Я знаю меню наизусть, — сказала я, чувствуя, как моя мечта начинает обретать плоть и кровь. Работа. Все зависит сейчас от нее. Я построю новую жизнь.

— Приятно слышать, — ответила Роберта. — Когда можешь начать?

— Сегодня? — Я не могла поверить, что она предлагает мне работу. Вот она я, не в состоянии даже искренне улыбнуться, но Роберта будто ничего не заметила. Она давала мне шанс. Я протянула ей руку для рукопожатия и заметила, что моя рука дрожит.

Роберта проигнорировала мою протянутую руку и посмотрела на меня, склонив голову набок, отчего я стала чувствовать себя еще неувереннее и смутилась еще больше.

— С тобой все в порядке?

Я задержала дыхание:

— Да… я в порядке.

Она кивнула.

— Что ж, тогда приходи без четверти шесть, и я выдам тебе униформу перед сменой.

— Спасибо вам огромное… — начала я все еще каким-то чужим голосом, но она уже убежала назад за стойку.

На улице, под ослепительным солнцем, я начала считать в уме.

Если я буду получать минимальный оклад, то, отработав каждый вечер две недели, смогу выплатить свой штраф. А если буду работать каждый вечер в течение двух месяцев, то буду шестьдесят ночей слишком утомлена работой, чтобы думать о Патче. Буду на шестьдесят ночей ближе к концу летних каникул, когда снова смогу направить всю свою энергию на учебу. Я уже решила включить в свое расписание самые сложные предметы. Можно справиться с домашним заданием любого вида и объема, но справиться с разбитым сердцем совсем не так просто.

— Ну? — спросила Ви, притормаживая около меня на своем «неоне». — Как все прошло?

Я забралась на пассажирское сиденье.

— Я получила работу.

— Отлично! Если честно, ты выглядела неважно, когда заходила туда, и я думала, что тебя точно не возьмут. Но теперь волноваться не о чем. Теперь ты официально трудящийся полезный член общества. Горжусь тобой, зайка. Когда начинаешь?

Я мгновенно посчитала:

— Через четыре часа.

— Я заеду сегодня и попрошусь за твой столик.

— Не забудь оставить чаевые, — сказала я и сама чуть не расплакалась от собственной неудачной шутки.

— Я твой шофер, детка. Это куда лучше чаевых.

Через шесть с половиной часов в «Энцо» было полно народу. Моя униформа представляла собой белую рубашку со складками, серые твидовые слаксы с жилеткой в тон и кепку, очень похожую на головной убор разносчика газет. Волосы мои под кепкой прятаться не хотели, и все время то одна, то другая прядь выбивалась и падала на лицо. Вот и сейчас я чувствовала, как очередная непослушная прядка прилипла к потной щеке. Несмотря на то что у меня не было ни единой свободной минутки — даже присесть было некогда — я чувствовала странное облегчение. У меня не было времени страдать. Не было времени даже мимолетно подумать о Патче.

— Эй, новенькая! — позвал меня один из поваров, Фернандо. Он стоял за невысокой стенкой, отделявшей печи от остальной кухни, и помахивал лопаточкой: — Твой заказ готов!

Я взяла три тарелки с сандвичами, аккуратно поставила стопочкой на руке и вышла из кухонных дверей. По дороге к лестнице я встретилась взглядом с одной из хостесс. Она дернула подбородком в сторону столика, за который только что усадили посетителей. Я ответила быстрым кивком: буду через минуту.

— Один сандвич с вырезкой, один с салями и один с жареной индейкой. — Я поставила тарелки перед тремя бизнесменами в деловых костюмах. — Приятного аппетита.

И побежала по лестнице, ведущей наверх, доставая блокнот для заказов из заднего кармана. Но где-то на полпути я встала как вкопанная: прямо по курсу была Марси Миллар. Она сидела за тем столиком, который мне предстояло обслужить. Я также узнала Адиссона Хейлса, Окли Уильямса и Итана Тайлера — все учились в моей школе.

Я как раз собиралась развернуться и попросить хостесс отдать этот столик кому-нибудь другому — кому угодно, только не мне! — когда Марси подняла глаза. И я поняла, что попалась.

Ее губы тронула торжествующая улыбка.

У меня перехватило дыхание. Могла ли она как-то узнать, что я взяла ее дневник? Только вернувшись домой и забравшись в постель, я вспомнила, что дневник все еще у меня. Я бы вернула его прямо сразу, но совершенно о нем забыла. На фоне всего того, что произошло и что терзало меня изнутри, этот дневник казался сейчас таким незначительным. Сейчас он лежал ни разу не раскрытым на полу моей спальни, рядом со сброшенной вчера одеждой.

— У тебя такой миленький костюм, — произнесла Марси, заглушая звуки джаза. — Итан, разве не в точно такой же жилетке ты был на последнем звонке в прошлом году? Кажется, Нора обворовала твой шкаф.