Все ученые теперь должны сказать: «Очевидно, нужно больше исследований». Но насколько важна наша глухота к новому? Было бы здорово разобраться, как поддерживать наиболее плодотворные творческие умы в форме. Это что, большая общественная проблема, если слишком мало восьмидесятилетних с проколотыми языками едят сырого угря? Разве это преступление, если я так и продолжу слушать ту кассету Боба Марли? Есть даже свои преимущества для некоторых социальных групп в том, чтобы иметь пожилых людей в качестве защитников и архивариусов прошлого, вместо того чтобы пичкать стариков новинками. Физиолог Джаред Даймонд утверждал, что кроманьонцы отчасти обязаны своим успехом тому, что они жили на 50 % дольше неандертальцев: при какой-нибудь редкой экологической катастрофе у них было на 50 % больше шансов, что кто-то достаточно старый вспомнит, как это было в прошлый раз и как они с этим справились. Может быть, в моей старости саранча уничтожит запасы еды в университете, и я спасу молодняк своими воспоминаниями о том, какие из растений за общежитием съедобны (с сопутствующей лекцией о том, что регги уже совсем не тот).

Но если я на минутку прекращу научные изыскания и просто задумаюсь о некоторых вещах, это все слегка удручает. Остерегаясь всего нового, сужая угол зрения и предпочитая однообразие, мы обедняем себя. Поразительно, но открытие, что к сорока годам вас уже окунули в бронзу и поставили на каминную полку, что уже существуют общественные институты вроде «старых добрых» радиостанций, доказывает: вы уже не там, где культура. Если там есть яркий, богатый новый мир, он не должен принадлежать одним только двадцатилетним, исследующим его ради исследования как такового. Что бы ни отталкивало нас от нового, я думаю, стоит хотя бы немного с ним побороться, даже если придется иногда отложить Боба Марли. Но есть и другой, еще более важный вывод. Когда я вижу, как мои лучшие студенты взбудоражены общественными проблемами, когда я вижу, что они готовы ехать на край земли, чтобы проповедовать прокаженным в Конго, или на край города, чтобы учить какого-то ребенка читать, я вспоминаю: быть такими когда-то было намного проще. Открытый ум необходим для открытого сердца.

Примечания и дополнительная литература

Более подробное изложение того, как люди – и творческие, и обыкновенные, из самых разных культур по всему миру – с возрастом закрываются от нового, можно найти в работе геронтолога Роберта Маккрэя (который, кроме всего прочего, показывает, насколько рано это все начинается – задолго до собственно старости): McCrae R., “Openness to experience as a basic dimension of personality,” Imagination, Cognition and Personality, 13 (1993): 39.

Типичная закрытость к новому у творческих людей по мере старения описана в: Simonton D., Genius, Creativity, and Leadership: Historiometric Inquiries. (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1984). Хорошее изложение обнадеживающих работ Мэриэн Даймонд для неспециалистов можно найти в книге Diamond M.C., “Enrichment, response of the brain”. Encyclopedia of Neuroscience, 3rd ed. (Amsterdam: Elsevier Science, 2001). Переворот представлений о новых нейронах во взрослом мозге рассматривается в: Gould E., Gross C., “Neurogenesis in adult mammals: Some progress and problems,” Journal of Neuroscience, 22 (2002): 619.

Данные Саймонтона о состоявшихся ученых можно найти в его вышеупомянутой книге. Лучшее краткое изложение работ Харрис: Harris J.R., The Nurture Assumption (New York: The Free Press, 1998).

Цитата Киддер взята из: Kidder T., Old Friends (New York: Houghton Mifflin,1993). Слова Стравинского можно найти в: Craft R., Stravinsky: The Chronicle of a Friendship 1948–1971 (New York: Knopf, 1972). Идеи Джареда Даймонда изложены в книге «Третий шимпанзе» (М.: АСТ, 2013) (Diamond J., The Third Chimpanzee, New York: HarperCollins, 1992).

Всю эту главу я рассуждал о том, что обычно люди с возрастом закрываются от нового, но, конечно, есть яркие исключения. Историк науки Фрэнк Саллоуэй проделал удивительную работу, изучая их. Более восприимчивы к интеллектуальным переворотам похоже те, что рождены в семье не первыми, имеют сложные отношения с родителями (особенно с отцами – среди подавляющего большинства мужчин-ученых, которых он изучал), воспитываются в семье с общественно-прогрессивными взглядами, много сталкиваются в молодости с другими культурами. Эти идеи изложены в его невероятно провокационной книге «Рожденные бунтовать» (Born To Rebel, New York: Random House, 1998).

Главным бонусом публикации этой статьи стало открытие ярких исключений из закономерностей старения. Множество восьмидесятилетних нашли минутку перед уроком дельтапланеризма, чтобы написать мне имейл о том, насколько они не соответствуют схеме, которую я описал. Это прекрасно.

Что до моей личной закрытости, это исследование и совет моего ассистента Пола побудили меня послушать музыку исполнителя, который точно принадлежал поколению Пола, а не моему. Она чудесна, я ее обожаю и теперь слушаю все время. Но я заметил, что самим этим действием уничтожил печать современности, лежавшую на этой музыке, для студентов в моей лаборатории. Теперь никого из них уже не застанешь за ее прослушиванием. Поэтому я не буду называть имя исполнителя, чтобы не разрушить его карьеру.