Давайте внесем ясность в то, что здесь происходит. Самка не думает: «Так, качок в косухе очень привлекательный, но, если рассуждать здраво, от него наверняка одни неприятности, пусть лучше будет милый Алан Алда[28]». Как раз наоборот. Самки подстрекают накачанных громил к столкновениям, рискуя собственной жизнью (иногда разозленные самцы срывают свою агрессию как раз на самках), все ради того, чтобы сбежать в кусты и заняться сексом с такими парнями, как Алан Алда. Задумайтесь: хорошие парни могут быть привлекательными проксимально.

Это потрясающе. И что еще более потрясающе, генетические исследования отцовства показали, что у некоторых видов самцы приматов, которые обходят прямое соревнование и украдкой совокупляются в кустах, вполне успешно справляются с задачей передать дальше копии своих генов. В холодных математических эволюционных выкладках все эти любезности не глупая сентиментальность, а успешная стратегия.

Так что пусть средний неискушенный примат сходит с ума и истекает слюной от того, как кто-то выглядит или пахнет. Для обезьяны, которая старается хорошо обращаться с другими, эволюционный выигрыш, по крайней мере, не меньше. На проксимальном уровне это хорошая новость: даже для низших приматов самая эрогенная зона – мозг. Или сердце. Это хорошо и на ультимальном уровне: для всех нас, кого тянуло отвергнуть детсадовские уроки о том, как важно быть добрыми и делиться, ради печальных и ненасытных взрослых поисков единственного и неповторимого. Может быть, тот умник Лео Дюроше[29] был не прав с его пресловутой идеей, что хорошие парни приходят к финишу последними.

Примечания и дополнительная литература

Статья в Newsweek, проиллюстрированная на обложке, во всем своем удручающем великолепии, была опубликована 3 июня 1996 года.

Научное исследование привлекательности симметрии опубликовано в статье: Kirkpatrick M., Rosenthal G., “Symmetry without fear,” Nature 372 (1994): 134; хорошая статья о привлекательности необычных черт: Perrett D., May K.J., Yoshikawa S., “Facial shape and judgments of female attractiveness,” Nature 368 (1994): 239. Исследование привлекательности составных усредненных лиц выполнено авторами статьи: Etcoff N., “Beauty and the beholder,” Nature 368 (1994): 186.

Классический анализ того, как вычурные вторичные половые признаки могут демонстрировать здоровье: Hamilton W., Zuk M., “Heritable true fitness and bright birds: a role for parasites?” Science 218 (1982): 384.

Описание, как с самками макак обращаются лучше только благодаря более выраженному набуханию кожи аногенитальной области: Wallner B., Dittami J., “Postestrus anogenital swelling in female barbary macaques. The larger, the better?” Annals of the New York Academy of Sciences, 807 (1997): 590.

Работа Дэвида Басса: Buss D., “The Evolution of Desire: Strategies of Human Mating”. (New York: Basic Books, 1994).

Женский выбор в мире приматов – одна из ключевых тем книги: Smuts B., Sex and Friendship in Baboons. 2nd ed, (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1999). Пример того, как мир самцового соревнования не позволяет прогнозировать репродуктивный успех у узконосых обезьян см. в: Bercovitch F., “Dominance rank and reproductive maturation in male rhesus macaques (Macaca mulatta),” Journal of Reproduction and Fertility 99 (1993): 113.

Люди задумывались о преступлении и наказании и об их взаимосвязи задолго до Достоевского. Зачем обществу наказывать негодяев? Чтобы не позволить им принести еще больше вреда? Чтобы их перевоспитать? Чтобы припугнуть будущих нарушителей? Чтобы жертвы и каратели почувствовали себя лучше? В 2002 году в Nature вышла статья, которая не могла не вызвать резонанс: она показывает непривлекательную сторону социального поведения и неожиданную пользу, которую можно из него извлечь.

Дипломат вы или переговорщик, экономист или военный стратег – иногда приходится решать, сотрудничать ли с кем-то, считать ли человека партнером или противником. Как известно зоологам, у животных социальных видов, которые демонстрируют кооперативное поведение, возникают такие же вопросы. Яркий пример: в классической работе Джеральда Уилкинсона показано, что самки летучих мышей-вампиров пьют кровь жертв (например, домашнего скота), а потом возвращаются в большие общинные гнезда, где отрыгивают кровь, чтобы накормить детенышей. Перед ними встает стратегический вопрос: кормить только своих детей, своих плюс потомство родни или всех вообще? Должен ли ответ зависеть от того, что делают остальные?

Эти вопросы взаимности, альтруизма и соревнования составляют область исследований под названием «теория игр». Участники играют в упрощенные математические игры с различным объемом коммуникации между ними и разными наградами за разные исходы. Игрокам нужно решить, когда сотрудничать, а когда, пользуясь специальным термином теории игр, «смухлевать». Анализ на основе теории игр преподают в рамках подготовки к самым разнообразным профессиям. И, что еще удивительнее, социальные животные без всяких ученых званий и степеней нередко демонстрируют математически оптимальные стратегии сотрудничества и жульничества. Нате вам – даже социальные бактерии развили оптимальные стратегии, когда всаживать ножи в бактериальные спины друг друга.

Предположим, идет игра, в которой никто не сотрудничает и игроки не могут общаться между собой. Предположим, некоторые участники начинают сотрудничать. Если их наберется достаточное количество, а особенно если они смогут быстро найти друг друга, то вскоре сотрудничество станет выигрышной стратегией. Пользуясь жаргоном биологов-эволюционистов, это приведет к тому, что нежелание сотрудничать исчезнет.

Получается, стоит запустить сотрудничество в группе особей, и у них все будет отлично. Но, несмотря на это, именно тот первый, кто спонтанно начинает сотрудничать, впоследствии оказывается в математически невыгодном положении. Это можно назвать сценарием «Ну и лох». На фоне всеобщего отсутствия сотрудничества одна заблудшая душа делает спонтанный кооперативный жест – и все остальные социальные бактерии фыркают: «Ну и лох» – и возвращаются к соревнованию, теперь уже на шаг впереди наивного мечтателя. В таких условиях случайные акты альтруизма невыгодны.

Тем не менее системы взаимного альтруизма возникают у множества социальных животных, даже у нас, людей. Таким образом, главный вопрос теории игр: «Какие условия предрасполагают к сотрудничеству, запускают его в таких масштабах, чтобы оно набрало критическую массу и возобладало над отказом от сотрудничества?»

Хорошо изученный фактор, склоняющий к сотрудничеству, – родственные связи игроков. Это движущая сила немалой доли сотрудничества среди животных. Например, у разнообразных социальных насекомых степень сотрудничества и альтруизма так несуразно высока, что большинство особей отказывается от возможности размножиться, чтобы помочь в этом другим (то есть королеве). У. Д. Гамильтон, впервые упомянутый в главе «Глиняные рога», перевернул представления эволюционной биологии, приписав это сотрудничество невероятно тесным родственным связям членов колонии социальных насекомых. Такая же схема действует в многочисленных, хоть и не таких радикальных, примерах сотрудничества родственников у всевозможных социальных видов.