Титул, казалось, был теперь так близко, что хотелось плакать. Миньоле, Сако и Флэнаган обняли меня. Тут меня прорвало. Пока они обнимали меня, я поднял голову к небесам. Я не мог сдержать слез. Меня переполняло облегчение. Правой рукой я утирал слезы. Луис Суарес присоединился к празднованию. Он вместе с остальными обхватил меня.

Весь «Энфилд» смотрел на нас. Наши болельщики даже не пели. Они просто аплодировали, радуясь и едва веря. Быть может, их, как и меня, душили слезы, и они не могли петь. Аплодисменты прекратились, когда игроки «Сити» побрели к туннелю. Я вздохнул полной грудью. Я снова поднес руку к лицу, словно мог скрыть свои слезы. Следующими ко мне подбежали Шкртел с Джонсоном. Меня окружила толпа товарищей по команде. Стерлинг перебежал через поле и напрыгнул на спину Флэнагану. В нашу кучу пробрался Джо Аллен. Сейчас все они были нужны мне еще больше. Я заставил их всех сгрудиться в центре поля. Я и не догадывался, что за мной наблюдает телекамера Sky. Я забыл обо всех, кроме своей команды. Они что-то восторженно бормотали. Мне нужно было поговорить с ними и сказать, что, несмотря на мои слезы, мы еще не довели дело до конца. Такой возможности выиграть в лиге у нас еще не было – лучшая возможность для «Ливерпуля» за последние 24 года. Футболисты праздновали. Отпраздновал и я. Но мне не хотелось, чтобы теперь мы пустили все на самотек. Я не готовил свою речь. Я знал лишь, что должен донести до них: знаете, а ведь нам пока есть чего бояться. Мы выиграли матч, в котором все могло пойти иначе. Давайте-ка возьмем себя в руки и приготовимся начать все сначала. Я не осознавал, насколько был взволнован, пока гораздо позже не посмотрел на это со стороны. Я просто отчаянно стремился завладеть вниманием игроков и дать им понять, что нам нужно делать в течение следующей недели, пока мы не сыграем следующий матч.

Я чувствовал, как они плотно обступили меня, опустив головы и прислушиваясь. Я охрип, голос у меня прерывался, мой ливерпульский выговор раздавался в нашей кучке:

– Не упустим этот гребаный шанс! Не упустим его! Слушайте. Слушайте. Этот прошел. Мы едем в Норвич. И сделаем ровно то же самое. Мы сделаем это снова. Выше головы!

Игроки негромко промычали что-то в ответ. Наша группа разошлась. Я обернулся к фанатской трибуне, подняв руки над головой в знак признательности. Теперь они уже пели с безусловной уверенностью: «И теперь вы в нас поверите, теперь вы в нас поверите, теперь вы в нас поверите… мы выиграем лигу… мы выиграем лигу»!

Прежняя песня эхом раздававалсь по стадиону, когда я уходил, внезапно почувствовав себя выдохшимся и изможденным. Только что я сыграл самый продолжительный матч в своей жизни.

Через пару дней мы вернулись. Этот день был еще прекраснее. Небо над Ливерпулем было ясным и искрилось голубым. Солнечные лучи струились на поле «Энфилда» в течение всей службы в честь двадцать пятой годовщины гибели девяноста шести фанатов на «Хилсборо». На стадионе было 24 тысячи человек – они заполнили Коп, а также уселись на главной трибуне, на трибуне Пэддок, на нижних трибунах сектора Энфилд-роуд и Сентенари. 96 мест остались свободными: на каждое из них положили шарф в память каждого из погибших фанатов. Я все еще чувствовал боль в душе, потому что началось новое следствие. К тому моменту вот уже шесть дней тех, кто выжил, безжалостно опрашивали по поводу тех, кто погиб. Когда глядишь вниз с Копа, трава кажется ярко-зеленой. Мой взгляд был прикован к центральному кругу. Почти всю его площадь занимало число «96». Цифры «9» и «6» были выложены из сотни футбольных шарфов цветов всех виденных команд. Они лежали на земле, но было вовсе не так, словно только что брошены. Каждый из них был так аккуратно уложен в переплетении со всеми остальными, что контуры цифр выделялись очень ярко. Чуть подальше расположился памятный круг. Он также был выделен красным и с числом 96 посередине. Этот памятный знак с надписью: «Никто не забыт. «96». 25 лет» тоже был обложен шарфами. 15 апреля 1989 года тоже стояла солнечная весенняя погода, пока не спустилась тьма. А потом 25 лет страшного горя и боли. Первые несколько лет каждая годовщина была похожа на похороны. Словно мы снова хоронили каждое их этих девяносто шести тел. Но годы шли, и характер и атмосфера в эти дни изменились. Двадцатая годовщина изменила все. В тот день Коп сочился злобой. Тихое похоронное смирение сменилось жаждой справедливости. Еще через пять лет настрой вновь был иным. Чувствовалась спокойная грусть, почитание памяти, но ощущалась еще и надежда, и гордость.

Футбол может быть корыстным и неприятным делом. Он может быть грубым и жестоким. Но бывают дни, когда простая красота и величие этой игры, которые демонстририруют люди, любящие футбол, вновь заставляют нас поверить. Это был именно такой день. И хотя в тот день ни один мяч не перелетел дернистую поверхность «Энфилда», он казался тем более особенным. Это был день, когда футбол казался чистым и настоящим, символом надежды среди потерь и обмана «Хилсборо», который надолго оставил шрам в душе ливерпульцев. Это был день, когда наше мелкое соперничество и пылкие стремления уступили место чему-то более значительному.

Этот настрой отразил главный тренер «Эвертона», испанец Роберто Мартинес, который выразил «Ливерпулю» свое сочувствие и солидарность:

– В апреле 1989 года мне было всего пятнадцать. Я, как и многие из вас, собравшихся здесь, был одержимым футболом мальчишкой из одержимой футболом семьи. И когда до нас дошли новости о Хилсборо, наша семья не могла не понять боли и ужаса тех, кто получал известия о том, что их любимые не вернутся домой с футбольного матча. Как можно погибнуть, пока смотришь за любимой игрой? Это неправильно. Это несправедливо. То, что случилось потом, тоже не было ни правильным, ни справедливым. Быть вынужденным отстаивать доброе имя тех, кого потерял, – это страшно.

Главный тренер «Эвертона» назвал работу группы поддержки семей погибших на Хилсборо «поистине замечательной».

– За 25 лет вы заслужили уважение и тех, кто связан с футболом, и тех, кто не имеет к нему отношения, и горожан. Я знаю, что мне не нужно повторять вам, что «Эвертон» с вами. Вам это известно. Сегодня мы с вами на «Гудисон Парк», где вместе с директорами, сотрудниками и игроками собрались и фанаты, потому что им хочется послать свои молитвы вам, на «Стэнли Парк».

«Энфилд» огласился аплодисментами. Мы изо всех сил хлопали «Эвертону» – из признательности и благодарности, – забыв на этот день о нашем соперничестве в футболе. И Роберто, и Брендан Роджерс родились в 1973 году. Они всего на семь лет старше меня. Я осознавал, насколько я ближе по возрасту Роберто и Брендану, чем к некоторым из своих товарищей. Мы всем составом уселись на Копе, на нас были клубные галстуки и спортивные куртки. Я сидел позади Кенни Далглиша, предшественника Брендана, который был главным тренером «Ливерпуля» во время трагедии на «Хилсборо» и который чувствовал боль близких больше, чем кто-либо другой в клубе.

Следующим говорил наш нынешний главный тренер. Брендан выразил признательность Роберто, а также отметил некоторых выдающихся игроков «Ливерпуля», а также Билла Шенкли и Кенни Далглиша: