Сердце бешено стучало, еще когда длинные гудки возвестили удачное соединение. Когда услышала знакомый голос с хрипотцой, солнечное сплетение будто холодом обдало.

После дежурных приветствий пролепетала:

– Спасибо вам за заботу, – казалось, вот-вот расплачусь. Наверное, слабость от болезни.

– На здоровье! Поправляйся скорее, – ответил Государь почти нежно.

Еще несколько секунд я молчала в трубку, словно ждала чего-то, но частые гудки дали понять, что разговор окончен.

Я тяжело вздохнула и поплелась к компьютеру. Включила, пристроилась на стуле, забралась на сайт университета в раздел «Преподаватели» и долго-долго смотрела на фотографию Государя.

Выздоровела я быстро. Ну и, конечно, магией себе помогла – куда же без этого. Ведь я могла посвятить жизнь магмедицине, если бы не Горгона.

Накопились дела. Нужно оплатить квартиру, телефон, электричество. И я пошла в сбербанк. Решила совместить приятное с полезным – не идти коротким путем, рядом с проезжей частью, а прогуляться по берегу реки. Я же никуда не тороплюсь. И на свежем воздухе давно не была.

Начало марта выдалось на удивление теплым. Вся Москва-река растаяла, лишь у самого берега белел прозрачный лед. Утром, после рассвета, я шла по тропинке, смотрела на холодную темную воду с высоты метров четырех-пяти, протягивала руки к верхушкам деревьев, неразумно усыпавшим ветви почками, и с наслаждением вдыхала влажный свежий воздух.

Внимание привлек грозный женский крик:

– Назад! Кому говорю – назад!

Женщина лет сорока смотрела с возвышения на воду. К ней подошла девушка: спросить, что случилось. Ответа расслышать не удалось, и я глянула на реку. За верхушками деревьев ничего не видно. Досада.

Тем временем женщина достала мобильник и вызвала полицию. Закончив диктовать адрес ближайшего дома, она снова грозно закричала в сторону реки.

Мелькнула мысль, что у дамы вырвалась собака. Животинка решила освежиться в мартовской воде, чем перепугала хозяйку.

Поравнявшись с громогласной дамой и робкой девушкой, я остолбенела. В реке плавал мужчина. Не тонул, нет. Он нырял, а когда появлялся на поверхности, вскрикивал почти радостно. Казалось, вот-вот выдаст: «Ох, хорошо!» Пьяный, что ли? Но вот что странно: чем громче звала женщина, тем дальше незнакомец отплывал от берега.

К приезду, а вернее к прибегу полиции (потому что двое полицейских именно бежали к месту происшествия) я знала, что дама – лишь бдительная прохожая, а не родственница «пловца».

Один из полицейских подбежал ко мне, я быстро показала на человека в воде и оторопела. Теперь он не плыл. Лежал в воде на спине, спокойно так. Ох! Не с сердцем ли плохо от переохлаждения?

С трудом представляла, как полицейские станут спускаться с горы к берегу, а уж тем более прыгать в ледяную воду.

Подходили еще люди. Одна бабушка стала расспрашивать, что случилось, я кратко пересказала суть. Послышался шум мотора – на катере примчалась речная служба. Надо же, как быстро все, как организованно. А у нас полицию ругают.

Двое полицейских принялись за опрос свидетелей. Я поняла, что после бдительной дамы возьмутся за меня. Я совсем не против ответить на вопросы и даже пройти и дать показания, но горло после ангины стоит беречь. Хватит уже того, что я с бабушкой пообщалась. Лучше не рисковать. И я, мучимая сомнениями, направилась в банк.

Мог мужчина погибнуть? Да нет, глупость. Просто перепил. Может, даже поспорил с кем, залез в воду, а потом ему стало плохо. Отвезут в больницу, отделается бронхитом или воспалением легких. Но странно. Он же специально отплывал от берега, когда бдительная дама призывала вернуться. Что это? Попытка суицида?

На остаток дороги и оплату счетов я потратила минут восемь. Обратно возвращалась осторожно, боясь упасть. Снег превратился в лед, а сломанная нога или рука никак не входила в мои планы.

Наконец я вернулась к месту происшествия. Прежние зеваки ушли, подходили новые. Я приблизилась к краю обрыва. Команда речной службы суетилась на берегу: один спасатель торопливо снимал водолазный костюм, другой подбежал к спустившимся полицейским. Отплывал второй катер речной службы.

А на мокром песке лежал мужчина. В одиночестве. Его ноги были босы. Казалось, посинели не только ступни, но даже ногти на пальцах. Он был мертв. Абсолютно точно. Все-таки самоубийство? Нет, не стану оскорблять его гибель и память домыслами. Он знает, что случилось, и пусть эта тайна уйдет с ним. Я не имею на нее права.

Вот она смерть. Так просто. Я очень давно привыкла к ее внезапным появлениям в обыденной жизни.

Государь предупреждал. Ну, что, пора возвращаться к путешествиям во времени и Джеку-потрошителю? Да, пора. Пока смерть не подобралась ко мне самой.

***

Моей новой целью стала Элизабет Страйд, сорокачетырехлетняя вдова. Естественно, она иногда выпивала, зарабатывала на жизнь не только шитьем и уборкой, иначе ею вряд ли заинтересовался бы Потрошитель.

Изучив все показания, протокол вскрытия и фото жертвы, я отправилась в Лондон.

Отправление.

Место: Россия, Москва, берег Москвы-реки, недалеко от корпуса 2 дома 24 на Филевском бульваре.

Дата: 13 марта 2015 года.

Время: 21:13.

Прибытие.

Место: Великобритания, Лондон, Бернер-стрит, 40.

Дата: 30 сентября 1888 года.

Время: 0:20.

На нос и лоб упали несколько капель. Я машинально вытерла их рукой. Как назло, дождь. Мелкий, противный, холодный. Но хоть не ливень. Стоило бы плащ захватить. Ну да ладно, есть дела поважнее.

Обязательно надо спрятаться рядом с Международным клубом образования рабочих, как можно ближе к месту убийства. Иначе не смогу забрать время Элизабет Страйд, не успею. Слишком быстро к месту смерти набежит толпа народа из клуба.

Как обычно, я нашла укромное место, усилила зрение, чтобы видеть ауры и различать цвета в темноте, и отправила эфирное тело в дозор.

Женщина, похожая на Элизабет Страйд, стояла на другом конце улицы. Она казалась худой. Знакомые прозвали Страйд Долговязой Лиз, но я не сочла незнакомку высокой. Для конца девятнадцатого века рост сто шестьдесят сантиметров считался приличным для женщины, а в наше время не все рискнут назвать его даже средним. Из-под шляпки выбивались темные кудрявые волосы. Длинная намокшая от дождя черная юбка свободно висела, даже подол слабо поддавался порывам ветра. Из-за ворота черной куртки, отороченной мехом, выглядывали белая рубашка и полосатый шарфик. Женщина повернулась, и я разглядела в петлице куртки с правой стороны алую розу с папоротником. Отлично. Теперь не осталось и тени сомнений: передо мной Элизабет Страйд.