— Нет, — ответил Сеидов. — Мы туда полетим. И проведемпереговоры.

Вечером, уже возвращаясь в свою резиденцию, посол снеожиданной злостью прошипел своей супруге:

— Этот новый вице-президент компании Сеидов идиот. Сам непонимает, куда приехал. Язык как помело.

— Он говорил, что работал здесь, — напомнила его супруга.

— Нужно было молчать в тряпочку, — оборвал ее супруг. —Неужели он до такой степени наивный кретин? Не понимает, что аль-Рашиди — самыйизвестный террорист в стране. А он объявляет всем, что когда-то спас его отца.Да только за это многие готовы будут разорвать его на мелкие кусочки. А заоднои всех нас. Он просто сорвет переговоры с губернатором. Тот не захочет дажеразговаривать с человеком, который спас отца аль-Рашиди. Что они там думают, вМоскве? Кого попало назначают на должности и присылают сюда. Это неблагополучная Швейцария или Монако. Здесь идет война.

— Успокойся, — посоветовала супруга. — Ничего страшного непроизошло. Если переговоры сорвутся, то ты всегда можешь свалить все на этогоненормального вице-президента. А если завершатся подписанием договора, то тыможешь указать, что вопреки действиям гостей договор был подписан. И потом,может, у него есть специальные указания сверху. Может быть, Москва хочетсыграть на его близости с аль-Рашиди.

— Ты думаешь? — испугался посол.

— Конечно, — ответила более рассудительная супруга. — Может,они нарочно его и послали. Там тоже сидят не дураки, наверное, думали, преждечем его посылать. Вице-президент такой компании никогда не станет просто такчесать языком. Возможно, он получил специальные инструкции. Ты же сам говорил,что Михаил Емельянович все время интересовался этой группой. Наверняка онивыполняют специальное задание. Может, там уж решили поменять политику.Американцы никак не могут вылезти из Ирака, а у них скоро президентские выборы.И если победит темнокожий Обама, то вполне вероятно, что начнется вывод войскиз Ирака. Тогда такие, как наш знакомый губернатор и все это правительство,сразу отсюда побегут. А власть окажется у таких, как Юсуф аль-Рашиди. И всесразу забудут, что он террорист. Лишь бы он регулярно поставлял нефть намировые рынки. Ты понимаешь, что тогда будет? Тогда ты станешь самым главнымпослом, как сейчас американский. И с тобой будут советоваться, кого и куданазначать.

— Если тебя послушать, то все в этом мире имеет свои тайныепричины, — усмехнулся посол. Он был доволен, что у него такая умная ипроницательная жена.

— Конечно, — удовлетворенно ответила супруга. — А то нет.

На другом конце города, в бывшем отеле «Шератон» в сюитеФархада Сеидова, раздался настойчивый стук. Он подошел к двери и, даже ничегоне спрашивая, открыл ее. Он уже несколько часов не боялся смерти, словно сталдругим человеком. Это была Алена Сизых. Она молча вошла в номер, закрыла засобой дверь.

— Что с вами произошло? — спросила она. — Как вы могли себепозволить подобные высказывания? Вы знаете, что губернатор провинции, в которуюмы завтра летим, является кровным врагом самого аль-Рашиди. А вы рассказываетевсем, что спасли его отца. Зачем вы это сделали?

— Надоело, — с каким-то ожесточением произнес Сеидов. —Надоело быть «агентом одноразового использования». Хочу быть нормальнымчеловеком. Чтобы меня уважали. Ценили. Боялись, наконец. Чтобы нормальноотносились. Пусть даже ненавидят. Ведь одноразовые презервативы нельзяненавидеть. Их просто выбрасывают.

— Почему на вас так подействовали эти слова — «агентодноразового использования»? Это всего лишь термин. Я вам могу рассказать, чтооднажды таким агентом был известный и популярный актер Вячеслав Тихонов, когдаему предложили отвезти конверт в Аргентину, находящуюся под властью военнойхунты. Он был предупрежден, что в конверте находятся очень важные сведения и онобязан его съесть, но не допускать, чтобы конверт попал в чужие руки. Тогда вАргентину советские люди почти не ездили, а он, популярный киноактер,отправился на кинофестиваль.

— Это вы меня так успокаиваете?

— Нет. Просто сообщаю известные факты. Один раз подобнымспособом американцы использовали даже Киссинджера. Хотя это было уже, когда онстал известным политиком. А до этого он всю жизнь работал на американскиеспецслужбы. И никогда не скрывал этого. Более того, когда он впервые встретилсяс Путиным, тот был еще помощником Собчака. Узнав, что Путин работал в КГБ,Генри Киссинджер с удовлетворением заметил, что все порядочные люди работают наспецслужбы своей страны.

— Кто вам подобрал эти факты? — не выдержав, усмехнулсяФархад. — Наверное, психологи, чтобы меня успокоить.

— Я просто об этом читала, — спокойно ответила Алена, — и ненужно так волноваться. Пока все идет хорошо. Насколько я понимаю, наши смогутдоговориться с представителями Израиля, и обе стороны извлекут из этой ситуациимаксимальную выгоду. Представляете, что было бы, если бы вас завербовалидвадцать лет назад. Вас бы немедленно арестовали и расстреляли. Израильтян сдипломатическими паспортами выслали бы из страны, хотя тогда вообще не былоизраильских дипломатов в СССР, а остальных обменяли бы на восточногерманскихшпионов, которые находились в тюрьмах Западной Германии. Такие нерадостныеперспективы.

— Разговаривая с вами, я чувствую себя маленьким мальчиком,— признался Сеидов, — хотя я старше вас на двадцать лет и гожусь вам в отцы.

— Только на семнадцать. — Она подошла ближе, положила оберуки ему на плечи. — Давайте не будем так нервничать. И не нужно такнапрягаться. Я вас не съем, честное слово. Это ведь вы советовали мне с кем-то встречаться.Помните, когда вы столкнулись со мной в коридоре. Вы как раз должны былипринимать Солнцева у себя в кабинете.

— Вы тогда нарочно остались на нашем этаже? — с ужасомспросил Сеидов.

— Не нарочно. Я знала, что ваша встреча должна состояться. Ноне думала, что он рискнет появиться в нашей компании.

— Это просто безумие. Выходит, что все эти дни я был подконтролем двух разведок, — пробормотал Фархад. — Интересно, а сейчас нас тожеслушают? Еще кто? Иракцы, американцы, англичане, израильтяне. И вашаспецслужба?

— Пусть слушают, — сказала Алена, поднимая голову.

Он не мог себя так долго сдерживать. Поцелуй был долгим. Онаумела целоваться. Потом она быстро и очень аккуратно раздела его, словнозанималась этим всю свою жизнь. И так же быстро разделась сама. В постели онабыла гибкой, энергичной и неуловимо опасной. Ей больше понравилось быть сверху,и он вынужден был подчиниться. Потом они лежали на его большой двуспальнойкровати и долго молчали.

— Ты действительно сказала мне всю правду? — спросил Фархад.— Или твои сегодняшние признания тоже были частью «легенды»? А может, и нашавстреча сейчас тоже часть этой «легенды»?