Никто не останавливал беглецов, видимо, интеллекту станции стало не до подсудимых. Все резервы были брошены на восстановление программ, и, похоже, это удавалось. Едва миновали длиннющий темный коридор и выехали в следующий, пошире и посвободнее, как сначала загорелась подсветка дорожек, а потом вспыхнули ярким и теплым светом и лампы потолка.

Замерший у стены уборщик загудел, включился в уборку, совершенно не реагируя на непрошеных гостей.

– Машина, на которой мы едем, сейчас тоже включится в работу, – пробормотала Эмма.

– Не включится, – заверил ее Жак. – Мы тоже умеем перепрограммировать.

– Хорошо бы, – согласилась она.

Гусь, проворно двигавшийся впереди, вдруг резко повернул в небольшой коридорчик, за которым находился ровный гладкий спуск.

– Это туннель, ведущий вниз, к шлюзам. Там и обитают дикие роботы. Наверх они не суются, потому что тут их убивают. Живут себе внизу, как животные. Это они напали на вашего человека. Они обожают есть плазму, что попадается в катерах ваших. Это они мне пояснили. Мне удалось найти с ними общий язык, я вступил в контакт с этими тварями, – довольно сообщил Гусь, бодро спускаясь вниз, в коридор, уходящий во тьму.

– Значит, они тебя не тронут? А нас? – поинтересовался Ник.

– Вас тоже, потому что вы со мной. Но машину, на которой вы сидите, они уничтожат. Они терпеть не могут правильных роботов, – охотно пояснил Гусь.

– Роботы на этой станции сходят с ума. Видимо, надо подправить им программы, а некому, – возмущенно пробормотала Эмма, покидая исправно служивший им транспорт, так кстати подвернувшийся на пути.

– Пусть так, мы почти нашли Люка. Осталось только добраться до него, – сказал Ник и хлопнул ладонью по серебристо-синему боку грузовой тележки, на которой они двигались. – Эта машина перепрограммирована. Я перезагрузил ее программное обеспечение. Теперь это наш транспорт, никого другого она слушаться не будет. Поэтому пусть стоит здесь.

– Истратил последние искры заряда? – поинтересовался Жак.

– Да, кулон пуст. Надо заряжать.

– Только от Живого металла, – хмыкнул Жак.

– Ничего, доберемся до «Дракона», – ответил ему Ник.

Они спустились довольно низко. Здесь было темно, и где-то недалеко тяжело хлюпала вода.

– Это водный бассейн, запасы воды. Технический отсек, – с готовностью пояснил Гусь. – Поэтому тут и не ходит никто из синтетиков. Тут нет жилых помещений, только технические отсеки. Переработка мусора, водный бассейн, склады с отработавшими платами.

Послышался сухой треск, будто затарахтели маленькие колесики. Гусь зажег свет на кончиках рук, и эти слабые лучи осветили трем беглецам престранное создание. Выглядело оно так же необычно, как и те роботы, которых собирали дети на верхнем уровне, только его оболочка была сделана из биоматериала.

Странный робот вышагивал на шести лапах, и туловище его точь-в-точь походило на туловище шестиногих. На конце каждой лапы вращалось маленькое колесико, на которых существо довольно виртуозно балансировало. Но не это пугало и не это казалось жутко странным.

У существа имелась голова, обыкновенная человеческая голова. Голубоглазая, лопоухая и светловолосая. Она пристально щурилась, разглядывая троих новичков, и Эмма от удивления споткнулась и чуть не рухнула на пол. Ник вовремя подхватил ее, тихо заметив, что в первый раз видит такого урода.

Голова сверкнула веселыми детскими глазами, и робот спросил неожиданно высоким мальчишеским голосом:

– Это и есть твои друзья, Гусь? Но ты не говорил, что они люди!

– Потому что ты не спрашивал. Тебе ведь нужен был кто-то, с кем можно пообщаться. А у меня есть люди. С людьми общаться лучше всего, поверь, – тут же затарахтел Гусь.

– Люди – опасные существа, их нельзя предсказать, уважаемый Гусь, – медленно заговорило существо. – Оглянуться не успеешь, как они отправят тебя в утилизацию, сочтя негодным для собственного употребления. Вот хотя бы посмотри на ту сверхрасу, что живет рядом с нами. Они считают себя совершенными людьми и поэтому готовы обречь роботов вроде меня на уничтожение. Чтобы я не омрачал их светлого существования.

Голос у мальчика-паука был очень серьезным и даже трагическим. Так рассуждал бы умный ребенок, которого попросили сделать доклад на уроке экономики.

– Те, что живут рядом с вами, не люди, – вступил в разговор Ник. – Они роботы. Самые настоящие биороботы.

– Тебя не спрашивали, человек, – резко оборвало существо. – К твоему мнению я прислушаюсь позже.

– Но почему? Мы такие же живые существа, как и ты, и мы имеем право голоса, – тихо проговорила Эмма.

– Такие же, как я? – удивленно поднял брови мальчик-паук. – Мне приятно это слышать. Приятно, что вы ставите себя на одну доску со мной. Значит, вы не считаете меня уродом?

– Нет. Мы не считаем уродом ни одного робота, – совершенно искренне произнес Ник.

– Тогда пошли. Тогда вы будете моими гостями.

– А ты знаешь, где находится… – попробовала заговорить Эмма. Ей не терпелось найти Люка.

– Молчи! – Гусь яростно пнул ее ногой. – Просто молчи. Сейчас не время.

3

У мальчика-паука были ярко-голубые глаза с темными густыми ресницами, темные брови – четкие прямые линии, подчеркивающие пронзительно-внимательное выражение лица. Тонкие небольшие губы, аккуратный нос и еле заметная впадинка на подбородке.

Другими словами, он казался бы очень милым мальчиком, если бы не его странное туловище. Двигался он ловко и быстро, едва касаясь пола. Магнитные шарики-колесики на лапах слегка приподнимали его туловище, позволяя не касаться пола, а скользить поверху. Видимо, использовалась такая же технология, что и в магнитных досках-скейтбордах.

Паук, двигавшийся впереди, ни разу не оглянулся, чтобы проверить, следуют ли за ним чужаки: видимо, считал себя полным хозяином положения.

В коридорах царила темнота, если не считать подсветки Гуся. То и дело попадались мрачные повороты, проемы и разветвления, в которых Эмма ясно слышала шорох движения и улавливала присутствие андроидов. Здешние места кишели роботами. Их обитатели тихо и молча наблюдали за новыми гостями, но сквозь темноту лучами недоброй энергии сочилась их недоброжелательность.

Эмма, очень хорошо улавливавшая эту энергию, хмурилась. Именно сейчас им угрожала опасность, самая настоящая, смертельная. Здешний народ не станет ожидать решения суда, не станет корчить из себя воспитанных совершенных суперлюдей. Здешние обитатели считают себя монстрами, уродами. И даже не стыдятся этого.

– Меня зовут Питер Паркер, – заговорил вдруг мальчик-паук. – Как вам нравится мое имя?

Жак хмыкнул, Ник промолчал. Эмма удивленно почесала край уха и поняла, что продолжать разговор придется ей. Да братья, естественно, и не могли знать историю имени «Питер Паркер». Они же не читали комиксов допотопной планеты Земля.