Он замер.

— Тогда что еще?

Элоди открыла рот, но вдруг осеклась и побледнела. Ее лицо выражало сотни эмоций, которые Джеймс никак не мог расшифровать.

— Я… — начала она дрожащим голосом. — Я просто думала, ты будешь нуждаться во мне.

Он стиснул зубы, готовый поклясться, что она собиралась сказать не это. А может, он просто слишком много хотел? В любом случае, сейчас не время выпытывать из Элоди признания, она и так уже смущена.

Джеймс напомнил себе, что вообще-то позвал ее не за этим. Это он должен говорить, а не она.

Он поковырял вышивку на покрывале, тщательно обдумывая слова. Уилл советовал придумать что-нибудь поцветистее, но на ум, как назло, ничего не шло. Может, это и лучшему.

— Эли, я должен перед тобой извиниться.

Она вздрогнула и, казалось, пребывала в недоумении.

— За что?

Разве это не очевидно?

— За то, что вел себя, как осел. Я наговорил кучу гадостей, о которых жалею…

Элоди улыбнулась.

— Всё в порядке, меня предупреждали, что ты можешь быть груб.

Джеймс вспыхнул от стыда, но заставил себя продолжать.

— Возможно, часть этих грубостей я и не вполне осознавал, но… Многое было сказано, чтобы задеть тебя, и я прошу за это прощения, — он сделал паузу и горько усмехнулся, проведя рукой по волосам. — Кажется, единственное, в чем я действительно преуспел, так это в причинении тебе боли.

Грустная, но светлая улыбка тронула ее чудесные губы.

— Думаю, мы оба в этом хороши, — мягко отозвалась она.

Джеймс смотрел ей в глаза, надеясь, что его раскаяние каким-то магическим образом проникнет ей в душу, и она поверит, что ему и правда жаль.

— Эли… тебе опасно оставаться здесь. Это погубит тебя.

Конечно, жены Уилла и Джорджа уже в пути, чтобы придать всей этой ситуации хоть сколько-нибудь приличный вид, но вряд их присутствие действительно что-то исправит. Ущерб уже нанесен, а если сплетники в кого-нибудь вцепились, то ни за что не оставят, пока не найдут новую жертву.

Но Элоди звучно усмехнулась. Отмахнулась так, будто Джеймс понятия не имел, о чем говорил. Как будто ей всё равно.

— Еще пару скандальных дней, и отцу придется оставить попытки выдать меня замуж, — улыбнулась она. — Это станет бессмысленной затеей.

Джеймс удивленно моргнул, а потом рассмеялся.

— Значит вот он, твой грандиозный план?

— Возможно, — продолжила она улыбаться.

Они замолчали, и тишина быстро стало неловкой. И Джеймс прекрасно знал, почему.

Замужество. Свадьба. Им стоило обсудить и это, но… Черт, больше всего Джеймсу хотелось упасть на колени и умолять ее не отходить от него ни на шаг, но он лежал на кровати, и его руки дрожали, а мысли о выпивке крутились в голове фоном даже сейчас.

Кем он будет, если приговорит ее к жизни с ним? И пусть она думает, что это не важно (а он был уверен, что именно это она и думает), но он слишком хорошо помнил, чем обернулись такие же пристрастия для его матери и отца.

И дело даже не в нелепой смерти. Просто каждый раз, когда отец выпивал, мать смотрела на него с таким убийственным отвращением, что горько становилось всем вокруг. Всем, кроме отца. Он был слишком пьян, чтобы заметить это.

— Эли, мне жаль, что всё так вышло, — сказал наконец Джеймс, проглатывая подступающий к горлу ком. — Я думал, что стал достойным тебя, но это не так. Мне жаль, что мои ошибки так дорого тебе обходятся…

Элоди стала белой.

— Джеймс…

— Нет, пожалуйста. Не нужно ничего говорить.

Он прервал ее прежде, чем она скажет очередную глупость. Про то, что виновата она, а не он. Джеймс не собирался снова слушать эту чушь.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, что мне и правда жаль. Прости меня. За всё.

Она кивнула с явной неохотой. Ее глаза начали блестеть, и она уже открыла рот, но Джеймс прервал ее.

— Я бы хотел отдохнуть сейчас, если ты не возражаешь.

Он не хотел, чтобы она отвечала. Каким бы ни был ее ответ, он убьет его.

Еще один кивок.

— Тогда я оставлю тебя.

Да. Оставить его — вот что ей нужно сделать. Возможно, Элоди пока что этого не понимала, но это был бы самый мудрый поступок в ее жизни. Джеймс знал это наверняка.

Глава 34

Глава 34

Был ли Джеймс глуп, жесток или просто игрался с ней? Элоди понятия не имела, что ей думать и как ей быть. Всё, что ей оставалось, это вывалить свои переживания на двух женщин, сидящих рядом с ней за столом в зеленой гостиной.

Сара и Лидия.

Сара была женой Уильяма, а Лидия — Джорджа. Невестки Джеймса уже три дня как ворвались в ее жизнь, сделав ее пребывание в доме виконта гораздо приятнее.

Они обе мгновенно отбросили формальности, будто бы приняв Элоди в своеобразный сестринский круг. А Сара, — то ли в шутку, то ли в серьез, — заявила, что женщины, которых угораздило влюбиться в Клифтонов, просто обязаны помогать друг другу

Сначала Элоди смущалась, но в итоге решила воспользоваться их радушием. Тем более, что здесь она была лишена возможности видеть своих сестер. Хотя, наверняка Фиона и Мюриэль сказали бы ей выкинуть Джеймса из головы, а Изабель назвала бы его поведение безответственным.

О том, что сказала бы Оливия, Элоди предпочитала не думать. Слишком велик был шанс провалиться в пучину злобы и ярости, когда она вспоминала о сестре и ее гнусных поступках. Если бы не те проклятые записки, Элоди сейчас бы вовсю готовилась к свадьбе…

Она вытолкнула образ Оливии из головы и осторожно поставила чашку на блюдце. Потом подняла взгляд на голубоглазую Сару и кареглазую Лидию. Их открытые красивые лица были полны участия и какого-то странного, непонятного ей озорства.

— Ну вот, — вздохнула Элоди, закончив пересказывать им свой последний разговор с Джейсом.

Вообще-то, формально, он не был последним. Виконт почти полностью оправился и начал спускаться к завтракам, обедам и ужинам. Он играл со своим маленьким племянником, — сыном Уилла и Сары, — и даже вернулся к кое-каким делам…

Но то, как он теперь говорил с Элоди, было до ужаса сдержанным. Холодным. Теперь он называл ее не иначе как «леди Буршье», и это приносило ей больше страданий, чем она могла вынести.

Ей срочно нужно было что-то сделать. В ее пребывании в Рочфорд-хаусе больше не было смысла, и если Джеймс продолжит в том же духе, то на днях ей и правда придется уехать. Но будь она проклята, если покинет этот дом не в качестве его невесты.

— Признаться, я не