Пнув напоследок распростертое тело, я скользнул за дверь. Тварь бросилась на меня сразу, едва я переступил порог. Окровавленная пасть распахнулась, я в ужасе отшатнулся, понимая, что уже ничего сделать не успею…

Тьфу! Это же мой морок! Сердце, только что бешено колотившееся в груди, вдруг остановилось, я судорожно хватал воздух холодеющими губами. Каким дураком надо быть, чтобы умереть от страха, вызванного собственным мороком! А сердечко-то у меня слабое, вот не знал…

Словно услышав меня, сердце толкнулось раз, другой, заработало в полную силу. Может, и не слабое, все-таки ночка выдалась та еще, да и в пиво неизвестно какое зелье подмешали. Надо бы спросить, вот только богатыря своего отыщу.

Движением руки рассеял морок. Не хватало еще на обратном пути на него наткнуться. Да и Хреногором лучше не рисковать. На всякий случай закрыл дверь на засов. Мне ведь еще в погреб спускаться, вдруг трактирщик от веревок избавится, крышкой хлоп, и попался ведун.

Тут-то меня и углядела какая-то девица. То ли служанка, то ли дочь, не знаю, скорее всего, внучка одной из тех сирен, кто воплями своими корабли топит. Заголосила так, что покойный Соловей в гробу перевернулся бы, если б его в домовине похоронили.

— Молчи, дура! — шикнул я на нее. — Косу отрежу!

Пообещай я что-нибудь более зловещее, нипочем бы не перестала. Либо не поверила бы, либо еще сильнее испугалась. А вот косу… Это ж самое страшное на свете и есть, куда там оборотню! Женихи смеяться будут, подруги — сочувствовать. Да лучше утопиться!

А еще лучше — замолчать. Может, страшный ведун в простыне пожалеет и не будет такую красоту уродовать. Или вообще про нее забудет, если будет сидеть тихо как мышка.

— Кроме трактирщика, еще кто в доме есть? — спросил я.

— Никого, — дрожа, ответила девушка. — Кухарка позже приходит, а мать коров пошла доить.

— Богатырь где? — спросил я, глядя ей в глаза.

— В кладовке, — ответила она, испуганно потупив взгляд.

— Веди, — приказал я.

Вот это я сделал правильно. Кладовок было немало, а еще в наличии имелись кухня и подвал, без посторонней помощи я б Хреногора до обеда искал.

Богатырь обнаружился спящим на мешках с мукой. Лежал он на боку, потому и не храпел, руки связаны за спиной как положено. Я ухмыльнулся. Совсем пейзане ум потеряли. Человека, что железные цепи, как гнилые нитки рвет, веревками связывать! Я понимаю еще, колодки удержать бы могли, и то не факт. Во всяком случае, денег я бы на это не поставил. Нет, ну веревки… Это надо же!

Снять путы было делом простым, куда сложнее оказалось разбудить богатыря. Хреногор просыпаться не хотел, недовольно бурчал сквозь сон, вполсилы отмахивался руками и ногами. И не дай Превеликий попасть под это «вполсилы»!

Наконец мне это надоело, я спросил у девицы, есть ли в трактире вода. Оказалось, нету, воду она, девица, должна была наносить, но не успела. Тогда я осведомился, где моя сумка, изрядно при этом беспокоясь за ее судьбу. Оказалось зря. Хоть вещи колдодея и должны вместе с оным сжигаться, уничтожить колшебную сумку у трактирщика рука не поднялась. Припрятал, чтобы на досуге разобраться с заманчивым ее содержимым.

Только она, девица, не знает, куда папочка сумку заховал.

Я разочарованно вздохнул. Придется допросить трактирщика, но ведь и девицу я так просто оставить не могу, кто знает, что в ее красивую головку взбредет? Закроет внутреннюю дверь, и все, опять, что ли, мороком выгонять? Между прочим, с трактирщиком мне еще повезло, вполне мог и в другую сторону побежать, это оборотень мой удачно встал, отрезал ему путь во внутренние помещения, вот и пришлось выскакивать в зал, моей заслуги здесь нет.

Что хорошо для отца, сойдет и для дочери. Поэтому я не стал заморачиваться, а просто создал еще один морок — крысу. Большую. С кошку размером. И запустил ее бегать вокруг стола, на котором уютно устроились дочь трактирщика и местный кот. Заслуженный крысолов, несмотря на упреки девушки, нипочем не желал спуститься вниз и разобраться со своей прямой обязанностью. О крысах он знал все. А эта нагло все его знания перечеркивала. Потому мудрый кот и не торопился помериться с ней силой.

Колдодеям, кстати, такой морок навести не по силам. Человека их поделки обмануть могут, животное — нет. Потому что не могут воспроизвести запах. Только те, кто живет в лесу, различают запахи в полной мере. Люди городские обоняния почти лишены, у деревенских чуть лучше. А я, к примеру, по следу могу пройти не хуже собаки. Да, нюх слабее, но одного волка от другого, к примеру, отличу. Потому-то мои мороки так реальны.

Трактирщик напал на меня, едва засов был снят с двери. Сказался недостаток боевого опыта, как-то вылетело у меня из головы, что у него тесак был. Оружие он обронил, а я проворонил, вот и получилось, что трактирщик освободился не ко времени. Нападения я не ожидал, и он был весьма близок к тому, чтобы меня прикончить.

Однако не преуспел. Мне просто повезло, когда трактирщик рванул на себя массивную дверь, я не успел отложить вытащенный из скоб засов. И без колебаний пустил его в ход.

Тесак улетел куда-то в угол, трактирщик с воплем упал на колени, схватившись за поврежденную руку. Думаю, перелом я ему обеспечил, и поделом — не будет в другой раз путникам сонное зелье подливать.

— Где моя сумка? — спросил я трактирщика. Тот ответил ругательством в мой адрес. Ярость вспыхнула в груди огненным шаром, я едва удержался, чтобы не размозжить ему голову. С силой ударил тяжелым засовом в дверь, едва не вывихнув себе руку.

— Спрашиваю последний раз: где моя сумка? — Мой голос был спокоен, и это произвело некое впечатление на пейзанина. — О дочери подумай, если жизнь не дорога.

Трактирщик подумал. Посмотрел на меня, на засов, подумал еще раз.

— Ты обещаешь, что не тронешь ее? — спросил он.

— Превеликий да услышит, — произнес я слова клятвы. — Не причиню зла ни ей, ни тебе, если скажешь, где сумка, и не будешь мне мешать.

— В спальне, под кроватью, — сдался трактирщик.

Забрав тесак и привязав трактирщика к массивной лавке, я опять закрыл дверь на засов. Следовало торопиться, скоро пейзане вернутся домой, с волколаком или без. И некоторые из них непременно зайдут в трактир обсудить погоню и выпить кружечку пива. В каждой деревне такие есть, и эта не исключение. Кроме того, в любой момент может вернуться жена трактирщика, внутрь попасть не сможет и кликнет на подмогу односельчан.

Или даже хуже того, попадет внутрь через черный ход, должен здесь быть такой, только не знаю где. Увидит связанного мужа, позовет на помощь… Словом, лучше не медлить.

Я вернулся в комнату, где оставил дочь трактирщика. Ничего не изменилось, крыса по-прежнему бегала вокруг стола, девица и кот следили за ней одинаково испуганными взглядами. Щелчком пальцев я развеял морок, кот тут же удрал, пока жуткая крыса не вернулась. Наверное, она казалась ему демоном из кошачьего ада.