с цензурой, соблюдения инструкций, участия в концертных бригадах, шефской работы или «добровольных» пожертвований в Фонд обороны, то мотивация не всегда носила позитивный характер. После чисток 1930-х годов художественная интеллигенция прекрасно осознавала, что общественное порицание, арест и тюремное заключение – весьма вероятное наказание за неправильное поведение. Прямых доказательств в ходе этого исследования было найдено немного, однако постоянно встречаются косвенные намеки на то, что угроза существовала и осознавалась. Долматовский после пребывания в тылу врага вынужден был пройти через допрос. Ему дали понять, что стихами он облегчит свое положение, а также всем даст знать, что жив [Долматовский 1988: 192–193]. Композитор Шебалин в письме, переданном с оказией из рук в руки жене, находившейся в эвакуации, писал 22 августа 1941 года: «Положение у нас в достаточной мере серьезное – это ты можешь понять и из радиосообщений. Трудно предугадать свою судьбу в происходящем. К сожалению, мы слишком мало знаем, да, быть может, сейчас и не до нас, в прошлом избалованных известным вниманием». Он предупреждает жену, чтобы она была готова стать главой семьи: «Разумеется, я сделаю все, чтобы продлить свое существование ради вас и своих обычных занятий, но не всегда можно в наше время оказаться хозяином событий, и во всяком случае, если мне придется проститься с жизнью, постараюсь сделать это с наибольшей пользой для родины и с наименьшим срамом для себя». Он также делает приписку по поводу документов: «Часть их на даче, самые главные в Союзе (эту часть я возьму с собой, если отправлюсь в вынужденное путешествие)» [Шебалина 1990:114]. Без дополнительных уточнений невозможно понять, о чем идет речь – об отправке на фронт или об аресте, однако последний сценарий представляется более вероятным11, особенно учитывая замечание Шебалина, что он постарается не осрамить себя.

Певец Вадим Козин в 1944 году находился в Москве и помог Александру Вертинскому уладить конфликт с директором гостиницы «Метрополь», который был другом Сталина и угрожал Вертинскому упечь его «к чертовой матери» – и, похоже, мог сделать это [Савченко 1993: 68]. Однако самого Козина не миновала машина сталинских репрессий. Козин пользовался большой популярностью как исполнитель цыганских и русских романсов и собственных песен, Сталин регулярно приглашал его петь для себя и партийной элиты. Несмотря на это, певец был арестован в мае 1944 года, провел девять месяцев на Лубянке, а в феврале 1945 года был осужден и отправлен в Магадан. Он вышел на свободу в 1950 году, продолжил петь и писать романсы, но в Москву уже не вернулся.

С арестом Козина связано несколько версий. Его сокамерник передал слова Козина, что его осудили за то, что он на Дальнем Востоке пел для польского генерала, а один из участников ансамбля донес на него, обвинив в предательстве. Сам Козин рассказывал, что однажды после концерта в Тегеране в декабре 1943 года, в котором Козин пел для Сталина и участников конференции, [20] его вызвал к себе Берия. Берия и секретарь Московского горкома партии Щербаков поинтересовались, почему в репертуаре певца есть только одна песня политического характера – в честь дня рождения Ленина. Козин ответил, что он лирический певец и ничего другого петь не будет. На это Берия заявил, что отныне он не певец. Есть мнение, что причиной опалы послужило знакомство с певицей русской эмиграции Изой Кремер, с которой Козин повстречался именно в Тегеране на концерте для большой тройки. Имеются сообщения, что немцы, окружившие город Брест, транслировали песни Козина, чтобы завоевать расположение местных жителей, так как им была известна огромная популярность певца. Несмотря на то, что Козин не имел к этому никакого отношения, ему могли это припомнить [Савченко 1993: 67]. Ходили также слухи о неких аферах и гомосексуализме певца, что Козин отрицал в позднейших интервью [Савченко 1993: 77–79, 84–85; MacFadyen 2002: 67–69]. Но каковы бы ни были причины ареста Козина, его имя и песни были изъяты из обращения на пике его славы. Один из самых популярных певцов своего времени, он выступал на фронте и в тылу, записал несколько пластинок. Из этого следует, что ни один человек – даже тот, кто принадлежал к верхним эшелонам артистического мира, – не был защищен от ареста, пыток и лагеря.

В ходе войны можно выделить несколько периодов в зависимости от степени насилия, угрозы ареста и строгости мер, применяемых властью для того, чтобы обеспечить подчинение официальной политике. Как говорилось ранее, в первые месяцы войны сложилась хаотическая обстановка, которая могла свести к минимуму систематическое применение инструментов контроля и насилия. Но после перелома в ходе военных действий, когда война двинулась на Запад, за пределы советской территории, появилась возможность усилить политическую бдительность, уделить больше внимания тому, как выполняются постановления партии. Примером нового подхода может служить отношение к отправке концертных бригад за пределы территории СССР. В июле 1941 года КДИ обратился в Отдел агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) к Г. Ф. Александрову с просьбой повлиять на секретарей ЦК партии южных республик, с тем чтобы они ввели запрет на отправку бригад в Иран без разрешения КДИ и ГлавПУРККА, а также без соблюдения требований, предъявляемых к художественному уровню отправляемых за границу артистов (письмо председателя КДИ Храпченко начальнику Отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Александрову от 08.07.1943. РГАЛИ. Ф. 962. Оп. 3. Д. 1172). В октябре 1944 года полковник Царицын, который возглавлял Отдел агитации и пропаганды ГлавПУРККА, указал, что срок выдачи разрешений бригадам, отправляемых за границу, должен быть значительно дольше, чем для внутренних коллективов: почти три недели (начальник Отдела агитации и пропаганды ГлавПУРККА Царицын – председателю КДИ Храпченко, 09.10.1944. РГАЛИ. Ф. 962. Оп. 3. Д. 1172). К сожалению, подробности в документах не прописаны. Ничего в них не говорится и о санкциях, которые применялись к тем, кто выезжал за границу без указанного разрешения или допускал иные нарушения. Для понимания того, в какой мере применялось негативное стимулирование, чтобы побудить авторов песен и исполнителей следовать официальной политике, а также какие изменения происходили во взаимоотношениях между художниками и государством в течение войны, требуется более подробное исследование.

Международные связи и искусство

Среди организаций, которые занимались распространением культуры, в том числе музыки, значится Всесоюзное общество культурных связей (БОКС). БОКС был, безусловно, связан с партийным аппаратом, так как имел дело с идеологией, культурой и иностранными государствами. Его задача заключалась не столько в обслуживании советских войск, которые продвигались на запад, а затем на Дальний Восток в Маньчжурию, сколько в налаживании культурного