— Не-ет, его больше заботит та надоедливая психологиня, — фыркнула в ответ женщина. — Она сразу показалась мне проблемной, мужчине не так трудно запудрить мозги, заставить делать то, что надо тебе. Но вот с женщиной, тем более с умной женщиной, могут возникнуть проблемы.

— Я готов помочь, только скажи! — пылко воскликнул Леонид Данилович.

— Пока не стоит, дорогой, — успокаивающе произнесла женщина. — Тебе нужно сидеть и не высовываться, чтобы они и подумать не могли, что ты о чём-то знаешь. Своё дело ты уже сделал, с анализами ведь всё в порядке? — уточнила женщина.

— Чисты, словно слеза младенца! — со всей уверенностью произнес Леонид, самодовольно усмехнувшись.

— Я и не сомневалась в тебе, — ласково протянула в ответ собеседница. — Главное, чтобы они не узнали про таблетки, иначе могут возникнуть проблемы, а в дом сейчас попасть не так уж и просто.

— Н-но, любимая, — жалобно протянул мужчина.

— Что не так? — зло воскликнула она, в мгновение растеряв всю веселость и нотки нежности в голосе.

— Ты ничего не говорила о таблетках, — в своё оправдание попытался сказать мужчина.

— А каким способом еще можно было отравить его, — прошипела она, словно змея. — И что ты им сказал?

— Что у Марка Альбертовича были сильные боли и я выписал ему рецепт, — неуверенно проговорил мужчина.

— М-м, ладно, — недовольно вздохнув сказала женщина. — От таблеток избавлюсь, они всё еще в аптечке на кухне, там, где я их и оставила, — протянула задумавшись, — но стоит поторопиться, пока они не додумались до того, чем же на самом деле был убит этот старикан.

— Прости, я же…,- снова попытался оправдаться Леонид.

— Все, закрыли тему, — грубо осадила она мужчину. — Теперь тебе нужно просто спокойно работать и не привлекать к себе внимания, поэтому, до конца дела нам лучше не видеться!

— Но…,- попытался воспротивиться Евгорский, но услышал не совсем отчетливый мужской голос в динамике.

— Детка, а ты где, — прокричал молодой мужчина. — Я уже соскучился и замёрз-з, — протянул он и звонко рассмеялся.

— Это кто, — обиженно протянул Леонид.

— Мне нужно идти, я позвоню, — быстро проговорила женщина и бросила трубку.

Доктор разозлился и швырнул стопку бумаг со стола, они разлетелись по всему кабинету, медленно приземляясь на неровный, покрашенный ужасной коричневой краской, деревянный пол. Мужчина злился, что, выполнив свою задачу, до сих пор не смог получить награду: обещанные деньги, полку для одежды и теплое место в кровати рядом с любимой женщиной.

Богдан стоял у арки входа на ВДНХ, смотря на блестящих, в лучах осеннего солнца, золотых тракториста и колхозницу. Он так давно здесь не был, что даже уже не помнил, когда вообще последний раз вот так просто прогуливался. Сегодня мужчина отключил телефон, не хотел, чтобы его разговор с Вероникой могли прервать. Впервые за долгие годы он позволил себе подобную шалость, плюнул на нужды и заботы других, и выкрал для себя хотя бы пару часов.

Поправив свой стеганный дутый жилет черного цвета, проверил время на наручных часах. Сегодня Богдан был одет в непривычный для него спортивный костюм темно-зеленого цвета и удобные мягкие кроссовки, а не лакированные туфли и костюм-тройку, что постоянно стесняли движение. Но если внешне он был абсолютно спокоен, то внутри ощущал себя испуганным, загнанным в угол мальчишкой, чья жизнь, лихо сменила направление. Сначала мужчина думал, что это позволит ему дышать свободно и жить так, как хочется, но глубоко подумав понял, что теряет семью — самое ценное в жизни.

— Доброе утро, Богдан Маркович, — улыбнулась Вероника, остановилась напротив него. Улыбнулась, пройдясь по мужчине взглядом сверху вниз, и, подмигнув, сделала комплимент. — Прекрасно выглядите, Вам очень идёт!

— Благодарю, — кивнул Богдан. — Прошу прощения, что не подумал о Вас, — произнес он, смотря на её лакированные ботильоны с квадратным носом на устойчивом каблуке средней длины. Мужчина искренне сожалел, понимая, как глупо выглядит рядом с красивой женщиной, одетой в чёрную плиссированную юбку миди с тонким поясом и золотистой фурнитурой, яркую рубашку ассиметричного кроя цвета фуксия и двубортный тренч насыщенного зелёного цвета.

— Если мне не изменяет память, — усмехнувшись протянула Вероника, зажимая под подмышкой небольшой прямоугольный кожаный клатч в цвет своей рубашки с монограммой известного бренда. — Мы договорились, что теперь Вы думаете в первую очередь о себе!

— Тогда пойдёмте, я угощу себя и Вас кофе, — с благодарностью во взгляде кивнул, предлагая Веронике Александровне локоть.

— С удовольствием, — кивнула она.

Вероника всегда старалась создать дружескую непринужденную атмосферу, чтобы её собеседникам было легко. Им приходилось говорить на тяжелые эмоциональные темы, которые заставляли их вылезать из раковин, поднимая на поверхность боль, страх, отчаяние и многие другие чувства, о которых Ладина могла лишь догадываться. Каждый следующий, не был похож на предыдущего, у всех у них были свои тайны, проблемы и переживания. Кому-то было легче, кому-то сложнее, но результат всегда зависел от желания самого человека разобраться в себе, своём прошлом и настоящем.

— У меня было время подумать, — начал Богдан, спустя пару минут, они прогуливались по ВДНХ, наслаждаясь весьма неплохим кофе и теплыми лучами солнца.

— Мне правда интересно, к чему Вы пришли, — кивнула женщина, вышагивая рядом. Она никогда не назначала следующие встречи, у неё не было графика или расписания. Вероника всегда придерживалась мнения, что человек сам должен захотеть пойти на контакт, и принять данное решение осознанно.

— Понимаете, у меня есть…любовница, — неуверенно протянул мужчина. Ему было неловко, стыдно и некомфортно признаваться в подобном.

Богдан за все годы брака никогда не изменял Лене, с какими бы проблемами они не сталкивались, сколько бы месяцев не прикасались друг к другу, но мужчина даже не смотрел в сторону других. Да, ранее он говорил, что не любит свою жену, но его преданность семье, во всех её проявлениях, была выше и ценнее похоти.

— Которая…,- он снова замолчал, чувствуя себя ребенком, не способным признаться в совершенной шалости. Но разве можно назвать ребенка шалостью? Богдан бы не посмел, не смог бы так окрестить Милану и их ребенка, потому что они ни в чем не были виноваты, в отличии от него. — Которая беременна от меня, — вздохнув признался Богдан.

Вероника Александровна ободряюще улыбнулась мужчине и не произнесла ни слова. Она не хотела прерывать откровение Богдана, которое и так давалось ему очень нелегко. Женщина сегодня была просто слушателем, который, порой, был так необходим каждому.

— Вы не удивлены, — немного шокировано произнес Толстых, сведя темные брови к переносице.

— А должна? — аккуратно спросила Вероника, уж очень сбитым с толку казался её собеседник.