осознал, и не принял правду поступив, как неблагодарная сволочь. Если бы не этот человек, то я бы потерял внучку с правнучкой — это бы стало концом для меня. Всевышний решил мне так преподать урок, что никто не подвластен судьбе и отец Митин ни в чём не виноват. Я должен был на себя держать обиду, что как следует не попрощался с любимой женой и сыну Фаруху бравому львёнку не разрешил проститься, потому что не позволял неправильных мыслей в сторону матери.

Из комнаты донесся, громкий плач дочки, заставив перевести все внимание на неё и перебив дедушку, промолвила:

— Малышка проснулась, надо идти.

Не успев ступить и шагу, как неожиданно для меня, дедушка прильнул к моим ногам, умоляя:

— Прости меня, Ясемин я наговорил в глаза Митину много обидных слов, это все старая закравшаяся злость и обида за твою бабушку. Я любил Фирузе больше чем себя и признать, что смерть ее это воля Аллаха, я не смог, потому как мы были такими счастливыми за несколько дней до её кончины. Она такая радостная ходила, когда узнала, что болезнь отступила, вот только, не успев нарадоваться, как спустя несколько дней любимая Фирузе, солнышко моё упала без сознания. Врачи разводили руками, отказывались оперировать, а операция могла бы спасти ей жизнь, только это один шанс на миллион. Я искал врача и нашел господина Митина, который не отказал. Он подарил мне надежду, я целовал ему руки и ползал на коленях лишь бы спас мою жену и вот через мучающее ожидание, он вышел из операционной, сказав: «Простите и примите мои соболезнования, ваша жена скончалась!» — громко заплакал дедушка, сидя на коленях у моих ног.

Моя душа стояла рядом с дедушкой на коленях и оплакивала страшную потерю бабушки, чьи губы целовали перед сном, а мелодичный голос шептал: «Засыпай радость моя, пусть тебе приснятся добрые грезы!» К тому же, я плакала по потере родителей, как мне хочется прижаться к маме с папой, почувствовав их аромат и тепло.

— Дедушка встань, не надо плакать! Я прощаю тебя! — стараюсь поднять его за плечи и встав он крепко меня обнял.

— Я все исправлю! Сегодня же все исправлю, сейчас! Господин Митин будет завтра на твоей свадьбе, обещаю тебе! — заключил он. — С позволением Аллаха простит мою дурость!

Телефон дедушки не переставал звонить, я догадываюсь, кто это мог быть — Демир.

— Дедушка, сегодня праздник! Не нужно начинать его так — это грех! — успокаивающе поглаживая его по спине руками, обнимаю. — Поезжай к семье Демира, повеселитесь там, как следует, потому, что я не могу видеть тебя со слезами на глазах! — признаюсь в смущении ему, а и вправду, дедушка редко плачет — Где мой властный дедушка, где его строгий взгляд? — воскликнула серьезным голосом, чтобы привести его в чувства.

— Как скажешь внучка, не буду больше! Только с тобой могу позволить себе быть слабым, ты только не бросай старика. Я боюсь одиночества. — с грустью смотрит, говоря с дрожью в голосе.

— Никогда! Даже если я перееду в дом мужа, то отчий дом, я не посмею забыть! Я тебе еще надоем! — парируя, приподнимаю уголки губ, целую дедушку в щечку. — Теперь с твоего позволения я пойду у меня ведь сегодня ночь хны или может ты передумал отдавать меня замуж? — игриво спрашиваю.

Дедушка отпрянул от меня и посмотрев в глаза, серьезным голосом ответил:

— Если я передумаю, то твой надёжный телохранитель не оставит меня в покое, не дай Аллах начнет со мной воевать!

— Демир тебя очень уважает. — призналась я.

— Да, — на выдохе выпалил он. — Вот бы еще знать, как усмирить буйный характер льва!

Поцеловав дедушку, поспешила к выходу, сказав — Я побежала. — в заключении дала ответ, поспешив к дочке с Лейлой.

Глава 48

По старым обычаям Ясемин посадили в центр зала, начиная водить хоровод вокруг невесты держа в руках зажжённые свечи. Все женщины со стороны жениха и невесты запевали печальные песни, давая, осознать, что это последняя ночь в родном доме.

В ночь хны невеста прощается с родительским домом готовясь, стать женой и начать новую жизнь в доме будущего мужа.

На Ясемин было надето красное платье в пол украшенное золотыми нитями и стразами. На голову невесты по традиции накинули вуаль под цвет платья.

Сквозь вуаль Ясемин наблюдала за всем происходящим и плакала. Слезы означали радость и искреннее желания стать женой Демира Оглы. Поэтому никто не собирался успокоить или утереть ей слезы, а наоборот продолжали напевать грустные мотивы.

— Плачь дочка, плачь. — с улыбкой сказала мать Демира, Румиса. — Чем громче и больше ты поплачешь, тем более будет счастливым и удачным твой брак.

Волнительный момент настал, пора разрисовать руки невесты, но это может сделать лишь та женщина, которая счастлива в браке.

Все женщины, прилетевшие из Эмиратов, были замужем, но не были счастливы. Их мужья шейхи имели по три жены и наложниц, каждая женщина лила слезы по ночам из-за ревности. Одна Румиса была благодарна Аллаху за верность мужа. Для неё счастьем стал брак с Азизом Оглы и пусть он никогда не любил её. И всё же между ними пролетает страсть, а любовь Румисы была такой безграничной, что любви хватало на двоих.

После окончания хоровода свекровь насыпала в руки Ясемин хны с золотой монетой в подарок. Невеста сжала крепко монеты и на её руки были надеты маленькие мешочки.

Затем, как Ясемин нанесли хну, женская компания вручила невесте подарки, начиная по-настоящему веселиться.

В зале летал сладкий, чарующий запах мёда, инжира и цветов жасмина. Скатерть с яствами была полна. Женщины кушали сладости, пили гранатовый сок, много смеялись, а так же танцевали до упаду.

Ясемин в хорошем настроении, пела песни и разговаривала с будущей свекровью.

— Ты мне нравишься Ясемин! — приобняв за плечи выпалила Румиса. — Да пошлёт вам Аллах благодатных дней и благословит на первую брачную ночь. — говорит с намёком о подарке Аллаха — забеременеть.

Ясемин напряглась, вспоминая, что ей пришлось пережить до и после рождения дочки. Но чтобы не расстраивать маму Демира, она лишь соглашаясь, кивнула головой.

— Да, эту ночь ты никогда не забудешь, она осчастливит вас с Демиром. — вмешалась в разговор одна из наложниц Шейха Надира.

Румиса сомкнула губы, сделав недовольное выражение лица:

— Ни суй свой нос, куда не просят, сиди и помалкивай! — заставила замолчать дерзкую наложницу своего брата шейха Надира.

— Извините. — тихо сказала Ясемин, вставая с айвана, убрав маленькую подушку в сторону. —