Я много раз вызывал Джима, но он не отозвался. Пришлось пригрозить, что не напишу больше ни строчки, если он не ответит на мои вопросы.

День 9-й

Он связался со мной вскоре после полудня.

– Не думай, что напугал меня своим детским шантажом, я в любом случае собирался все тебе объяснить.

– Я хочу, чтобы мы поговорили о Джессике. Пойми – если я причинил тебе боль, то ненамеренно! Я не знал, что ты ее муж. Она никогда о тебе не говорила! В противном случае ничего бы не было.

Он издал резкий смешок.

– Ты знал, что женщина замужем, но это не помешало тебе соблазнить ее.

– Да, но она не была одной из многих. Я влюбился.

– Врешь. Будь это так, ты бы в лепешку разбился, чтобы найти ее.

– Я сделал все, что мог! Она ни разу не ответила. А потом написала, что мы больше никогда не увидимся. И я решил уважать ее выбор, хотя мне было очень нелегко!

Злая гримаса исказила лицо Джима, он подался вперед, как будто хотел ударить меня.

– Нелегко? Ты страдал? Да неужели?! Тот, кто любит, не отступается так быстро. И не ищет утешения в объятиях других женщин.

– Да в чем ты меня упрекаешь, в конце-то концов? Я ее не обманывал! И не насиловал! Она взрослая, самостоятельная женщина!

Джим сокрушенно покачал головой.

– Вот тут ты ошибаешься. Джессика инфантильна, и ты этим воспользовался!

– Ничего подобного! Ты виноват не меньше моего! Она говорила, что не так уж и счастлива с тобой! – огрызнулся я.

По тому, как он дернулся, я понял, что зашел слишком далеко.

– Она была счастлива, пока ты не вторгся в нашу жизнь! – заорал он. – У нас все было хорошо.

– Правда? А я, значит, все разрушил, просто пообщавшись с ней на Фейсбуке и поговорив по телефону? Ты сам в это веришь?

– Дело не в Фейсбуке и не в телефоне, ты действовал намного изощренней!

– Не понимаю…

– Твои романы! Твои чертовы романы! – Его лицо перекосилось от ненависти. – Она прочла их… и засомневалась! В нас, в нашей любви. У нас были здоровые, ровные отношения, лишенные сентиментальных безумств. Потом она прочла твои романы и начала смотреть на любовь сквозь призму сладеньких глупостей, которые ты так ловко облекаешь в слова. Признания, нежные взгляды, клятвы, подарки, доказательства любви! Я все это отвергаю, потому что считаю олицетворением лживости и коварства мира, к которому ты принадлежишь. Вы начали переписываться, она влюбилась в тебя, идеал романтического автора, и уступила.

Он завелся – только что пена изо рта не шла.

– Она меня разлюбила. И это твоя вина.

Голос у него сорвался, последнюю фразу он произнес почти шепотом.

– Она столько для меня значила…

– Что ты с ней сделал?

Он не ответил, отдавшись печальным мыслям.

– Отвечай, негодяй! – выкрикнул я. – Ты убил ее? Лишил жизни за то, что разлюбила? Или не мог вынести, что мы занимались любовью?

Мои вопли вывели его из задумчивости.

– Пиши – и я отвечу.

– Говори сейчас!

Он захохотал, и от этого сатанинского смеха у меня кровь застыла в жилах.

– Пытаешься обхитрить меня, Сэмюэль? Имей терпение, сейчас увидишь.

Он отключился. Через несколько минут на экране снова появилось изображение, и я ужаснулся.

* * *

Джессика смотрела прямо в камеру. Не та женщина, которую я знал, – ее пугающая версия: лицо усталое, исхудавшее, под глазами темные круги.

– Джессика… – прошептал я.

Мне показалось, что она не услышала. Джим сел рядом, и в ее глазах появился страх.

– Видишь? Джессика снова стала покорной и верной женой.

– Ублюдок… Что ты с ней сотворил? – со слезами в голосе спросил я.

– Промыл мозги от мусора, которым ты и подобные тебе их забили. А потом заново обучил искусству быть женой. Она способная ученица. И отличная повариха. Кстати, это она готовит тебе еду.

Он небрежным движением провел по волосам Джессики – как будто погладил кошку или птицу.

– Поздоровайся с Сэмюэлем, Джессика.

– Добрый день, – послушно произнесла она едва слышным голосом.

– Скажи ему, что ты теперь счастлива.

– Я счастлива, – как робот, повторила она.

Зрелище было невыносимое. Мне хотелось защитить ее, успокоить, утешить, но я ничего не мог сделать.

– Гад проклятый! Ты больной психопат!

– Я?! – вскинулся он. – Это ты сумасшедший! У тебя было все для счастья, а ты все просрал! Кропаешь романчики, прославляешь чувства, на которые никогда не был способен. Соблазняешь читательниц образами романтических героев – и предаешься разврату. Говоришь о морали, а сам пьешь и принимаешь наркотики… Ты назвал меня психом? Почему, скажи на милость? Тебе не нравится, что я верен принципам? Что вырвал Джессику из твоих когтей? Очень скоро мир узнает, каким лжецом и притворщиком ты был.

Он хотел оскорбить меня, и ему это удалось. Я взбесился.

– Так вот зачем ты заставляешь меня писать этот роман? Хочешь отомстить? Надеешься, что восторжествует твоя правда?

– Угадал. Но дело не только в этом. Ты поможешь мне написать мое собственное произведение.

– То есть?

– Ты знаешь, как закрутить интригу, и умеешь структурировать текст. У меня хороший слог. Я использую твой текст, чтобы написать большой роман. Только представь: у меня будет история, структура, стиль и… твоя публика!

В его словах звучал почти религиозный экстаз, он напоминал фанатика, который вот-вот узрит божественный свет.

– Я больше не напишу ни строчки! Слышишь, сволочь? Ни строчки, ни буквы! Убивай, если хочешь, мне плевать!

Он вдруг успокоился, презрительно улыбнулся и процедил:

– Напишешь, еще как напишешь.

Он снова погладил Джессику по голове и вдруг вцепился ей в волосы и дернул, да так сильно, что у нее вырвался стон.

– Перестанешь упрямиться, Сэмюэль?

– Отпусти ее, падаль!

Мои слова возымели обратный эффект, Джессика начала всхлипывать, испуганно косясь на своего мучителя.

– Будь ты проклят! – закричал я. – Я напишу эту книгу, клянусь, только не делай ей больно!

– Вижу, в тебе еще остались добрые чувства, Сэмюэль, это хорошо.

Он снова дернул Джессику за волосы. Я не мог отвести взгляд от ее перекошенного лица. Сколько же мук пришлось вынести этой женщине по моей вине…

– Две новые главы к завтрашнему утру.