В тот вечер, когда с Запашным было покончено, Гуров страшно торопился. Вместе со Станиславом они примчались к очень известному московскому психиатру. С этим врачом они не раз сотрудничали, получая в особо сложных случаях консультации по психологии преступников. Именно на его помощь и надеялся Гуров. Он понимал, что только этот психиатр сможет избавить Терентьева от влияния Запашного.

Полковник почти ничего не объяснил врачу, когда позвал его с собой. Но психиатру и не нужно было ничего объяснять. По выражению лица Гурова он мгновенно понял, что случилось что-то серьезное. Уговаривать психиатра не потребовалось.

Когда они на машине Станислава примчались к клинике Запашного, до обговоренной между доктором и Гуровым встречи оставался час. По расчетам полковника, именно столько времени потребовалось бы Терентьеву, чтобы добраться до места встречи и подготовиться к убийству Гурова.

Полковник ничуть не сомневался, что для подобной акции Запашный пошлет именно Виктора, чтобы убить сразу двух зайцев. Значит, сейчас доктор должен был закончить обработку Терентьева. Времени на раздумья не было, и они со Станиславом фактически вломились в клинику, оставив доктора ждать в машине.

То, что Гуров и Крячко увидели в кабинете Запашного, сначала потрясло их. Потрясло настолько, что они в первые секунды окаменели. Это и позволило Терентьеву схватить скальпель.

Дальше Гуров действовал не раздумывая. Пока Станислав криком пытался остановить Терентьева, полковник выхватил пистолет и выстрелил Виктору в руку. Он сознательно пожертвовал кистью Виктора, чтобы спасти ему жизнь. И ничуть не раскаивался в этом.

Если бы Гуров не решился тогда стрелять или промазал на миллиметр, Терентьева уже не было бы в живых. А сейчас Виктор шел рядом и наслаждался закатом. Гуров посмотрел на забинтованную правую руку Терентьева, на которой не хватало двух пальцев.

– Болит рука-то? – нарушил молчание полковник.

– Да нет, Лев Иванович, – слегка грустно улыбнулся Виктор. – Сначала болела, а теперь так, зудит только.

На некоторое время оба вновь замолчали. Гурову хотелось как-то извиниться перед Терентьевым за тот свой выстрел. Но полковник понимал всю глупость этой затеи и молчал. Да никаких извинений Терентьеву и не требовалось. Он был не настолько глуп, чтобы сердиться на полковника за то, что тот спас ему жизнь. Пусть и ценой двух пальцев.

– Виктор, я сегодня разговаривал с Орловым, – опять первым заговорил Гуров. – Мы провели документы о восстановлении тебя в должности задним числом. Теперь тебе полагается значительная компенсация за потерю трудоспособности при выполнении особо важного задания. Ну и, естественно, будешь получать пенсию по инвалидности. Извини, но большего пока сделать невозможно. Что выросло, то выросло...

– Лев Иванович, – прервал неловкий рассказ Гурова Терентьев, – я же не из-за денег пошел в клинику к Запашному. Конечно, за пенсию и все остальное спасибо вам огромное, но больше я благодарен за другое: вы вернули мне возможность радоваться жизни. Мне было важно почувствовать, что есть еще люди, которым я нужен. А ради этого я еще раз пошел бы в эту проклятую клинику.

– Я понимаю это, – грустно улыбнулся полковник, вспомнив свою отставку. – Сам прошел через подобное. И очень рад, что для тебя неприятности кончились.

– Да что мы все обо мне да обо мне! – рассердился на себя Терентьев. – Перед тем как меня сцапал Запашный, Станислав говорил, что на вас завели уголовное дело. Я все никак не решался спросить, чем оно закончилось. Надеюсь, что все обвинения сняли?

– А куда они денутся?! – улыбнулся Гуров. – Спасибо Веселову и Багаеву...

Гуров рассмеялся, рассказывая эту историю. Он никогда бы не мог подумать, что кто-то повторит один его трюк, о котором он даже никогда не рассказывал.

Веселов с Багаевым нашли тех двоих парней, что пытались увезти Марию из театра, как раз в то время, когда связанного Виктора везли из клиники Запашного в нормальную больницу.

Саша долго пытался связаться с конспиративной квартирой, где должен был находиться Гуров, но телефон не отвечал. Веселов о последних событиях не знал и поэтому решил, что с полковником случилась беда. Эта мысль привела их с Багаевым в такое бешенство, что они решились на отчаянный шаг.

Не долго думая, Веселов с Багаевым вломились в квартиру, где скрывались несостоявшиеся похитители. На беду тех ребят, и Багаев и Веселов были настолько злы, что плевать хотели на закон. Они приставили пистолеты к вискам людей Тернавского и заявили, что убьют их, если те откажутся сделать признание, зачем на самом деле их отправлял к театру Тернавский.

Чтобы выглядеть убедительным, Веселов подробно объяснил парням, как он их прикончит. Саша сказал, что возьмет их пистолеты и по разу выстрелит в дверь. Затем пристрелит обоих похитителей и вложит им их пистолеты в руки.

В объяснительной он напишет, что давно следил за этой квартирой, подозревая, что в ней скрываются преступники, бежавшие из тюрьмы. Дальше он расскажет, что якобы получил сигнал от осведомителя, что в квартире кто-то есть. Он поехал с Багаевым проверить, а из квартиры в них начали стрелять. И пусть потом Тернавский объяснит, что делали его люди в подозрительной квартире и почему начали стрелять.

– Парней это убедило, и признание они написали. Естественно, после этого все обвинения с меня сняли, – закончил свой рассказ Гуров. – Но самое интересное в том, что Сашка, стервец, почти со стопроцентной точностью скопировал мои действия. Однажды я воспользовался таким приемом, но могу ручаться, что Веселов об этом не знал! Хорошая нам смена растет, а?..

– Да, молодец парень, – восхитился Виктор. – А что с Тернавским?

– Сумел выкрутиться, – помрачнев, проговорил Гуров. – Правда, Орлов такую бурю поднял, что Тернавского отправили в отставку, но посадить его, как я хотел, не получилось...

Они помолчали.

– Вот если бы Запашный был жив... – после некоторой паузы продолжил Гуров, но тут же оборвал себя – не стоило Виктору лишний раз напоминать о случившемся. – Впрочем, я Тернавского все равно достану. Он должен сидеть, и сядет!

Гуров замолчал, да и Терентьев погрузился в задумчивость. Полковник обругал себя последними словами за свой длинный язык. Некоторое время оба шли молча, любуясь красотой начинающейся осени и думая каждый о своем, а затем полковник предложил повернуть назад, к корпусам санатория.

– Стас сейчас должен приехать, – аргументировал Гуров свое предложение. – Нам надо его встретить, а то заблудится в этом лесу!..

Терентьев радостно согласился. После пережитого потрясения общество неунывающего Крячко всегда доставляло Виктору радостные минуты. Рядом со Станиславом он совершенно забывал все случившееся и оттаивал душой. Виктор ускорил шаги и всю дорогу до корпусов радостно улыбался.

Они пришли как раз вовремя. Крячко только что въехал в ворота санатория и остановился у главного входа. Он помахал рукой приближающимся Гурову и Терентьеву, а затем обошел машину и открыл дверку со стороны пассажира. Из «Мерседеса» выбралась худощавая женщина. Она огляделась по сторонам и, увидев Виктора, замерла. Остановился и Терентьев.