– Этот страшный сон имел пробуждение легкое и приятное. Что бы ни обещал хитроумный нурсиец, мне это ни к чему! Я не приму из его рук даже чашу с водой в час самого изнурительного зноя!

– Но отец, – смутился Шарль из Люджа, – ведь это возвращение в Париж, власть и… меня признают твоим законным наследником.

– Я тебя признаю законным наследником. – Пипин взмахнул мечом, точно отсекая невидимую голову. – Это главное. Пройдет еще немного времени, и все эти кесари, первосвященники, вожди диких орд – все придут и склонятся передо мной. Запомни этот день, мой мальчик, этот великий день начала похода!

– Куда? – насторожился Шарль из Люджа.

– Неважно. Скоро увидишь все своими глазами. И запомни, сынок. – Лицо Пипина сияло гордым величием, таким гордым, что, окажись посреди леса римский ваятель, непременно бы пожелал использовать столь богатую натуру для изображения кого-либо из сбрендивших императоров, вроде Калигулы или Нерона. – Запомни, – продолжил он, – у нас нет врагов под горой. Там есть лишь твари, которые по божьему велению придут в этот мир, чтобы дать нам власть, могущество и все, что мы пожелаем.

Создатель всего, отец первопричин явился ко мне и открыл путь ясный и прямой, словно клинок этого меча. Ты пойдешь со мной, Шарль, я сделаю тебя властителем этой земли! И не по чьей-то людской воле, уж тем паче не из милостей ловкого чужестранца, смеющего поднимать голос на того, кто избран небом. Нет! Ты станешь властителем всемогущим и великим! И все народы склонятся перед тобой! И будут спорить за право первыми выполнить твою волю.

– О чем ты, отец? – встревоженно спросил Шарль, опасаясь, что уединение дурно сказалось на душевном здоровье изгнанника.

– Пойдем. – Беглый майордом положил на плечо сына тяжелую руку. – Ты сам все увидишь.

Огонь созидает, разрушая.

Гефест

Едва рассвело, месье Рейнар велел седлать лошадей.

– Как, вы оставляете меня здесь одну?! – переполошилась Брунгильда. – Но я же помогла вам…

– Стоп, стоп, стоп, подруга боевая, не выходи из берегов, – перебил ее Лис. – Выигранное сражение – еще не победа в войне. Мы не оставляем тебя одну, и уж тем более не бросаем на произвол судьбы. Даже не надейся. У тебя имеется четкое и однозначное задание: собрать здесь все, что может сражаться, организовать при необходимости оборону замка и ждать дальнейших распоряжений. Можешь не сомневаться, они воспоследуют в ближайшее время. Оставляю тебе этих баронов с их отрядами в качестве почина. Ты уже не просто чья-то там сестра, а сестра-хозяйка укрепрайона. У Дагоберта я все подпишу. Так что, если вдруг кто будет сомневаться, рожи корчить, пальцы гнуть, можешь спокойно вешать на воротах за эти самые пальцы. В стране военное положение, хоть она еще того не знает и спит относительно спокойно. Но всякая попытка свалить в туман и откосить от государева призыва немедленно приравнивается к измене. Так что у тебя здесь права и обязанности генерал-губернатора.

– Кого? – переспросила сестра опального майордома.

– Не важно. Будут скалиться – на ворота.

– А Бастиан? Может, хоть он останется здесь?

– Я понимаю, шо ты к нему привязалась, как к родному. Но ты пойми, мне он для дела нужен. А потом, как освободится, приедет к тебе, будете песни петь и пляски плясать, сколько вздумается.

Брунгильда пригорюнилась: эта потеря изрядно перевешивала гордость от высокого назначения. Однако Рейнар-нурсиец был непреклонен, короткое прощание, и он на пару с менестрелем выехал за ворота. Вскоре с главной башни Форантайна нельзя было разглядеть и пыли, взметавшейся из-под копыт их коней.

– Как по-вашему, мы не слишком рискуем, отправляясь в Париж без сопровождения?

– Опасаешься, что кто-нибудь тут начнет метать ножи? – не преминул съязвить Лис.

– Это вряд ли. Но все же наши жизни для франкских земель, а может быть, и для всего этого мира сейчас воистину драгоценны, а мы попусту рискуем. Сами посудите, месье Рейнар, стоит какому-нибудь захудалому разбойнику устроить засаду, и последствия настанут воистину фатальные. Простите, я привык тщательно просчитывать варианты. Не то чтобы особо боялся за свою жизнь, но, признаюсь, как-то свыкся с этой головой на плечах. Жалко было бы с ней расстаться. Однако сейчас на кон поставлено куда больше, чем наши жизни.

– Это верно. Поэтому следует поспешить.

– Но все же, – настаивал Бастиан, – вот сейчас вы отпустили Шарля с тем, чтобы он убедил отца перед лицом общей угрозы перейти на нашу сторону.

– Было дело.

– Но кто знает, сколько всего людей было в банде этого Молота. Ведь мы не провели никакого следствия. Я понимаю, что на это не было времени, нужно было импровизировать и действовать быстро. Но дела это не меняет. Поймите меня правильно, я не обвиняю, просто хочу для себя все разложить по полочкам. В будущем это может пригодиться.

– Ладно, ума палатничий, разговор дорогу ест, пока нас самих по полкам не разложили, время есть. Давай, интересуйся.

– Мы не провели следствия и о самой шайке ничего не знаем. Ведь так? Возможно, это не только отряд геристальского бастарда, которого мы пленили.

– Временно задержали, – поправил Лис.

– Хорошо, пусть будет «временно задержали». Но кто знает, искренне ли раскаялся этот мальчишка или только сделал вид, чтобы вырваться на свободу. Быть может, сейчас он смеется над нами и собирает новый отряд, чтобы поквитаться с теми, кто его перехитрил? Как мне показалось, юноша очень упорный, такой не станет останавливаться на полпути. Вдруг захочет освободить своих людей?

– Я понял, можешь не продолжать. Ты прав, действительно, перехватить нас в пути куда проще, чем штурмовать Форантайн. Но вот шо я тебе скажу: конечно, вся наша, или, если хочешь, моя затея – чистой воды авантюра. Но держать Шарля в застенках смысла нет, при первой же возможности он все равно вырвется, а возможность будет искать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. А как ты сам мог убедиться, в этом мире стучащему всегда отворяют. Нормальная система тюремного заключения еще не отработана. Дальше: уничтожить батьку Молота, как ты сам говорил, – больше вреда, чем пользы. А значит, остается одно – постараться каким-то непонятным способом превратить его в союзника.

Честно сказать, то, шо он пытается меня нажухать, я понял еще в резиденции Дагоберта, когда он лил крокодиловые слезы о притеснениях святых отцов из аббатства Святого Эржена, о моем священном долге защитить обитель, некогда давшую мне приют, и все такое, и тому подобное. Затем ты своими выводами подтвердил мои подозрения.

Но, строго говоря, пока что мы только немного поломали замысел противника, однако поражения ему еще не нанесли. А без этого сейчас никак. Ты думаешь, чего я согласился охотиться за местными разбойниками? Я шо, подряжался тут здоровье в местных буераках гробить?