«Мне нечего тебе дать и нечем удержать, кроме любви», — думала Таня.

Карина с детьми приехала в Сумгаит днем двадцать седьмого.

И там же на вокзале поняла, что совершила жесточайшую ошибку.

Их никто не встретил, хотя она предупреждала о приезде. Как она ни пыталась дозвониться из таксофона, все было бесполезно — телефоны в квартире у родителей мужа уже с утра были отключены.

На автобусной станции шли. видимо, какие-то приготовления: массивные камни, сваленные в кучу, железная арматура, металлические прутья, разбросанные кирпичи. Мимо медленно проехали две машины-бензовозы, рядом с машинами шла толпа молодых азербайджанцев, которые шумно вели себя и кричали: «Отдай нам армянина!» Было очень страшно и непонятно. Может, это обычные хулиганы или местные разборки? Но почему тогда такой гнет в воздухе и мало людей на улицах?

Карина с облегчением выдохнула, когда наконец-то добралась до своих.

Отец Мухаммеда рассказал, что с утра по городу разбрелись погромщики, которые призывают убивать армян, и он боится за свою жену.

— Мы позвонили в милицию, нам велели не волноваться, но строго-настрого запретили выходить из дома. И почему-то сразу отключился телефон. Мы ничего не знаем, в новостях ничего не говорят…

Прибежала перепуганная соседка, армянка. Рассказала, что в соседнем подъезде разгромили квартиру армянской семьи, а самих хозяев куда-то увели. Под их окнами валялась разбитая мебель, вещи, повсюду лежали огромные камни, будто привезенные с каменоломни, и куски железной арматуры. Уходя, бандиты подожгли квартиру.

Карина вышла на балкон и увидела, что во всех окрестных домах люди стоят на балконах и словно чего-то ждут. По улице шла толпа молодых мужчин, один из них в длинном черном пальто кричал в мегафон жителям домов, чтобы они сказали, где живут армяне. Люди прятались в квартирах, но те же погромщики заходили в подъезды, и начинались новые варварства. Они словно заранее знали, в какие квартиры нужно идти.

Соседка убежала в соседний подъезд к себе домой, у нее там остались мать с отцом. Квартиры связывала общая стенка, и Карине было слышно, как пожилые люди воют от страха.

— Ты можешь не бояться, меня здесь все знают. Знают, что я не армянин, знают, что ты жена Мухаммеда. Не волнуйся, Карина, это долго продолжаться не может. Сейчас советское правительство что-нибудь предпримет, введут войска и всех спасут. — говорил отец, а у самого руки тряслись.

Группа хорошо одетых парней с короткими ломами в руках зашла в соседний подъезд. Они направились в квартиру той самой соседки, которая пять минут назад ушла от них домой.

Крики, вопли, плач, грохот падающей из окна мебели.

Карина собрала детей возле себя, прижала их к груди, стараясь закрыть им уши.

— Мама, а нас тоже будут бить? — спросил старший сын.

— Нет, детишки, у нас все будет хорошо! — едва шевеля языком от страха, ответила Карина.

Вдруг раздался глухой стук о землю и чей-то истошный крик: «Убили!»

Дед выглянул из-за кухонной занавески и увидел, что возле подъезда лежит тело их соседки с размозженной головой.

— Боже мой, что же это делается… — только и сумел вымолвить он. — Это же звери!

Он тяжело боком завалился на диван, держась за сердце. Его жена, тихонько причитая, засеменила на кухню за таблетками.

— Я с детьми возвращаюсь в Баку. — сдерживая слезы, чтобы не напугать детей, сказала Карина. — Вы сможете защитить свою жену, но я боюсь, что мое присутствие создает вам еще большие проблемы. Простите меня, я не хотела…

Отец, охая, категорично замотал головой «нет». Но потом откинулся навзничь и замолк, хрипло дыша.

— Не дай бог, инфаркт, не дай бог, тогда мы все пропали, замолчи ты лучше. Карина, — причитала жена, колдуя вокруг мужа.

На улице разожгли костер из хлама вещей, молодые мужчины кричали, чтобы к ним выводили армян, и они будут пить их кровь. Бросив посреди дороги труп забитого палками мужчины, агрессивная толпа двинулась дальше.

— Они ушли, сегодня уже ничего не будет, даст бог. они больше не вернутся, мы спасены. — стоя на коленях перед кроватью мужа, шептала мать Мухаммеда и вытирала кончиком платка слезы отчаяния.

Отец Мухаммеда уснул. Карина уложила детей спать и пошла на кухню что-нибудь перекусить.

— Ты хоть ела сегодня? — спросила мать Мухаммеда. — Поешь, вон одни глаза торчат.

Карина попыталась съесть бутерброд с сыром, еда не шла от отвращения.

— Я хочу вернуться в Баку, утром заберу детей, и мы уедем. Зачем вам рисковать из-за нас? — полувопросительно сказала Карина, плохо представляя, как это будет.

— И не думай! Детей мы не отдадим! С ними ничего не сделают. Дети — полукровки, значит, в них течет и азербайджанская кровь. Я перед сыном за них отвечаю. Это нас с тобой, Кариночка, могут зарезать или задушить. Детишек не тронут, я в этом уверена. И… вот еще хотела тебя спросить, а где твой муж? Где Мухаммед? Почему ты нам ничего не говоришь?

Карина вздохнула, не зная, скрыть правду или сказать. Решила не говорить, все равно она виноватой окажется…

— Мухаммед сейчас в Москве на работу устраивается. Сказал, что скоро вернется…

— Ааа, в Москве спокойно, они там. наверное, и не знают, что у нас здесь творится. Эх, видел бы мой мальчик этот ужас, наверное, поубивал бы этих зверей… Иди ложись спать, завтра решим, что тебе делать; возвращаться домой или остаться здесь. Спросим у деда, тогда и решим.

Мать ушла, а Карина осталась сидеть одна, понимая, что настал тот момент, когда она сама должна принять решение.

Танька давилась рыданиями, рассказывая нам со Светкой об отъезде Мухаммеда.

— Что? Что мне придумать? Я хочу вытравить его из своего сердца!

— Да он всегда будет тебя мучить, — обнадежила молодая мать, не выпуская сигареты изо рта.

— Да ты что? — будто ожидая другого ответа, вскинулась Таня.

— Не-е, ну с женатым не вариант, сама понимаешь. Сегодня он с тобой, завтра опять побежит к семье. Если бы он еще в Москве жил, мог бы в течение дня забегать или поделил бы вас на дни недели.

А так выходит, тебе месяцами придется одной прозябать. И не факт, что он себе в Баку новую любовницу не заведет. Ему ведь там удобней, чтобы не скакать туда-сюда.

— И как же мне его забыть? — морщила лобик Танюха. — Есть же какие-то народные средства, чтобы забыть мужчину навсегда! Просто возненавидеть его!

Мне показалось, что настало время высказать свои соображения.

— Он должен тебя чем-нибудь обидеть или обмануть. — пофантазировала я слегка.

— Да он только и делает, что обманывает меня! — вскричала Танька. — Но это совсем не помогает. Я только сильнее его люблю и верю все сильнее!