— Ага, а ты потом нашел Эл через соцсети? — блин, у Лии память цепкая как…как плющ. Не забыла же.

— Ну, — Арт хмыкает, — практически. А потом у меня был полевой выезд. Целую неделю шатался по труднодоступным местам. И вот сегодня вернулся, а Эл возжелала познакомить меня со своими очаровательными подругами.

— Испанский стыд, — я закатываю глаза, а эта троица отчаянно веселится. В общем, Артур оказался прямо душой компании и беседа потекла весело и оживленно. Говорили обо всем понемногу, подруги так и пылали энтузиазмом и как только оправились от удивления, тут же засыпали парня вопросами. Артур терпеливо отвечал, при этом успевал рассказывать разные смешные истории, приколы, анекдоты, от которых мы чуть не надорвали себе животы.

Из кафе мы вышли уже после восьми в весьма хорошем настроении. Артур, как джентльмен, вызвался нас развезти по домам. Даже дверцы нам открыл, заставив девчонок восторженно блестеть глазками. Меня договорились забросить первой, поскольку общежитие было ближе. Потому я уселась рядом с парнем, а подруги с комфортом устроились сзади.

— Все, вот здесь тормозни, — я показываю на маленький магазин. Только сейчас вспомнила, что в комнате даже чай закончился, а в последние дни было не до покупок.

— Ты одна-то дойдешь? Может, подождать? — предлагает Арт.

— Не фарфоровая, доберусь. Тут же буквально через дорогу, — фыркаю я, выбираясь из машины.

— Отпишись хоть потом, — ворчит Соф.

— Пока-пока, — с трудом удерживаюсь, чтобы не показать язык и машу рукой, провожая взглядом машину.

Погода стоит чудесная, снова пошел снег и на пути из магазина захотелось сделать небольшой кружок, пройтись по аллее, подышать морозным воздухом. И даже пакеты в руках меня не смущали.

Я как раз собиралась заворачивать к общежитию, когда внимание привлек странный звук. Остановилась и прислушалась. Звук повторился. Такое ощущение, что кто-то плачет. Может, показалось? Немного прошла по направлению, откуда слышались звуки и теперь отчетливо услышала плач. Надрывные женские рыдания. От отчаяния и безысходности, которыми веяло от них, защемило сердце. Сделала еще пару шагов и в конце аллеи, на лавочке увидела сгорбившуюся фигурку, припорошенную снегом. Я не успела даже подумать, ноги сами понесли вперед. Вдруг женщине плохо? Может, скорая нужна?

— Вам плохо? Могу я чем-нибудь помочь? — начинаю нерешительно, потому как не представляю, что нужно делать в подобных ситуациях. Девушка от звука моего голоса резко дергается, вскакивает и собирается уйти, но в свете фонаря я мимолетом узнаю ее лицо и просто не могу не окликнуть.

— Мишель, это ты? — я действительно поражена. Что могло случиться с той приятной и веселой девушкой, которая успокаивала меня после наезда Дайны. А наверняка произошло что-то серьезное. Для того чтобы так рыдать в темноте в глухом уголке должна быть веская причина.

Она оборачивается и замирает, увидев меня. Выглядит жутко. Встрепанные волосы, покрасневшие глаза, все щеки в потеках туши, губы искусаны до крови. От этой картины меня начало потряхивать.

— Что с тобой стряслось? — еле выговорила, настолько было сильно потрясение.

— Ты еще не видела, значит, — всхлипывает.

— Не видела что? — так, главное, ее не спугнуть. А то натворит еще непоправимых глупостей.

И тут она срывается.

— Видео, это мерзкое видео, будь оно проклято, — девушка почти кричит. — Этот ублюдок выложил его в сеть. И даже отцу отправил. Мишель закрывает лицо руками, захлебываясь своей истерикой, а я нахожу единственное доступное решение, просто подхожу и обнимаю, даю выплакаться на моем плече.

Дотрагиваюсь до ее лица, рук и замечаю, что она как ледышка. Так не годится. Приобняв за плечи, отвожу ее в фойе студенческого комплекса. Усаживаю на стул в дальнем углу и присаживаюсь рядом.

Внезапно она резко дергается, обводя помещение безумными глазами.

— Мне нужно уйти, пока никто не видел. Я больше не выдержу этих взглядов, этих насмешек.

— Расслабься. В такое время здесь почти никого не бывает. Рассказывай, что стряслось.

— Не могу, мне стыдно. — Она отводит взгляд в сторону, руки нервно теребят рукава мехового плаща. — После этого ты тоже не захочешь со мной находиться рядом.

— Мишель, — накрываю ее руки своими, пытаясь достучаться. Повисает тягостное молчание, и не знаю кому из нас в этот момент хуже. Наконец, девушка достает свой айфон, что-то в нем находит и протягивает мне его. Нажимаю кнопку «воспроизвести», смотрю на кадры видео и мне становится дурно…

Полумрак, комната в черно-красных тонах и страстно сплетающаяся телами парочка на переднем плане. Но если лицо и тело партнера было как-бы замылено, то партнершу было видно в мельчайших деталях, вплоть до родинки возле левого соска и капелек пота, стекающих по искаженному в экстазе лицу. Увы, этой девушкой на видео была Мишель.

Не выдерживаю и останавливаю видео. Я видела гораздо больше, чем мне бы вообще хотелось. Бедная Мишель, сложно представить, что она сейчас чувствует.

— Тот, кто это за этим стоит — настоящий ублюдок. — У меня просто в голове не укладывается насколько надо быть подлым и циничным, чтобы такое сотворить. Мишель, ты знаешь, кто это сделал? И зачем?

— О да, знаю, — горько усмехается. — Только мне от этого не легче. Ему все равно ничего не будет, даже если начну выдвигать обвинения, а я так и останусь для всех шлюхой. Элейн, в меня же целый день все пальцами тыкали. Смотрели, похабно улыбались и тыкали пальцем. Кое-как досидела занятия. Даже подруги отказались общаться со мной, пока скандал не утихнет. Боятся испортить себе репутацию. А ведь именно с ними и из-за них я поперлась в этот чертов клуб. И это видео наверняка дошло и до преподавательского состава. Меня теперь могут исключить.

— Миш …

— А знаешь, ради чего была эта подстава? Из-за того, что я помяла ему тачку. Хотя он был виновником аварии. И ехал в нетрезвом виде. За что и огреб от отца, тот лишил его машины и содержания. Только вот вызвериться этот мудак решил на меня.

Да, вседозволенность и безнаказанность развращают. Вот очередной тому пример. Я не стала больше давить, расспрашивать, просто держала Мишель за руку, пытаясь хоть как-то поддержать.

— И вот итог, — Мишель развела руками. Кажется, стала понемногу успокаиваться. Вытащила из сумочки зеркало и салфетки и начала приводить себя в порядок. — Представляешь, меня собственный отец выгнал из дома.

— ЧТО???

— Ага, — она уже не плакала, но выглядела как побитый котенок. Голос был тихим и глухим. Приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. — Не прислал за мной машину. Сказал, что дочь прокурора не может быть шлюхой. Приказал валить на все четыре стороны и не позорить фамилию.

— Он одумается, — горячо начала я. — Должен. Ты же его ребенок. Он не может тебя бросить.