– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, – добровольно отдался я на растерзание, но при этом тут же оговорившись: – Если, конечно, смогу.

– Первый вопрос: кто вы такой? – прокричал мужчина из первых рядов. Он напоминал отшельника Томаса Харриса, а, может быть, это и был он сам, с козлиной тощей бородкой и одетый так, словно пользовался услугами магазинов Армии Спасения.

– Ну, здесь все просто, – тут же отозвался я. – Я Томас Пирс, изучаю поведенческие отклонения преступников. Работаю в ФБР.

Это окончательно успокоило журналистов. Даже те, кто не знал меня в лицо, определенно читали про меня в газетах. А то, что меня подключили к расследованию, уже само по себе было сенсационной новостью. Фотографы защелкали вспышками, но я отнесся к этому спокойно, так как давно успел привыкнуть к такому вниманию репортеров.

– Жив ли Алекс Кросс? – выкрикнул кто-то из толпы журналистов. Я ожидал именно такого вопроса, хотя представители СМИ могут спросить что угодно.

– Доктор Кросс жив. Как вы сами, наверное, заметили, я только что прибыл сюда, поэтому знаю о случившемся немного. Пока что у нас нет ни подозреваемых, ни теорий, ни малейшей ниточки. Так что и говорить о чем-либо преждевременно.

– А как насчет дела мистера Смита? – поинтересовалась темноволосая журналистка, ведущая репортажи с мест событий, бойкая, наглая и самоуверенная, словно бурундук. – Полагаю, вы отложите его дело? По-моему, нельзя одновременно заниматься двумя столь важными расследованиями. Верно, Док? – репортерша улыбнулась. Очевидно, она была умнее, чем хотела казаться. Я подмигнул ей, закатил глаза и улыбнулся в ответ:

– Пока что у нас нет ни подозреваемых, ни теорий, ни малейшей ниточки. Так что и говорить о чем-либо совершенно преждевременно, – повторил я слово в слово свое заявление. – А теперь мне нужно пройти в дом. Интервью закончено. Благодарю за внимание. Я надеюсь, оно было искренним в столь трагической обстановке. Алекс Кросс меня тоже восхищает.

– Простите, я хотел бы уточнить: вы сказали «восхищает» или «восхищал»? – крикнул мне кто-то уже в спину.

– А почему именно вас подключили к расследованию, мистер Пирс? Имеет ли случившееся отношение к мистеру Смиту?

Услышав этот вопрос, я недоуменно приподнял брови:

– Меня прислали сюда, потому что мне частенько просто везет. Это понятно? Может быть, удача улыбнется и на этот раз. Обещаю, что расскажу все, как только у меня появится хоть какая-то информация для вас. Если кого-нибудь интересует мое мнение, то я сомневаюсь в том, что именно мистер Смит совершил нападение на Алекса Кросса. И я сказал «восхищает». Время настоящее.

Я утащил Кайла за собой, подхватив его под руку. Так было удобней, и я чувствовал его поддержку. Как только мы выбрались из этой толпы. Кайл усмехнулся:

– Черт побери, у тебя все получилось великолепно. По-моему, ты сбил их с толку настолько, что они теперь вообще ничего не напишут. Взгляды у них были просто обескураженные.

– Бешеные псы какие-то, – я пожал плечами. – У них по губам кровь размазана. По-моему, им вообще глубоко наплевать и на Кросса, и на его семью. Обрати внимание: ни единого вопроса о детях. Эдисон говорил: «О любой вещи нам не известна и миллионная доля процента!» Только представителям прессы этого не понять. Им все подавай черным по белому. А наивность и бесхитростность они ошибочно принимают за правду.

– Ты, пожалуйста, будь поласковей с местной полицией, – тут же переориентировал меня Кайл. А может быть, просто дал дружеский совет. – Для них это не только трагедия. Кстати, вон там, у порога, стоит детектив Джон Сэмпсон. Он приятель Кросса. А если быть точнее, его ближайший друг.

– Здорово, – пробурчал я. – Вот уж кого мне сейчас меньше всего хотелось бы тревожить.

Я посмотрел в сторону Сэмпсона. Он выглядел так, будто находится на пределе. Еще чуть-чуть, и тут может разыграться невиданный силы ураган. Я не хотел сюда приезжать. Мне это не нужно.

Кайл уверенно похлопал меня по плечу:

– Ты нам просто необходим здесь. Между прочим, Сонеджи обещал, что все случится примерно так, – неожиданно добавил он. – Он предсказал эту трагедию.

Я молча уставился на Крейга. Как всегда, сообщая какую-нибудь потрясающую новость, он сохранял невозмутимый вид, будто речь шла о сущем пустяке.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста.

– Гэри Сонеджи предупредил Алекса, что все равно достанет его, даже после смерти. Сонеджи утверждал, что его никто не остановит. Похоже, он все-таки выполнил обещание. А ты должен мне объяснить, каким образом ему это удалось. Как Сонеджи сумел отомстить Кроссу. Вот для этого мы и пригласили тебя сюда, Томас.

Я чувствовал, что нервы мои натянуты до предела. Мое сознание работало с такой четкостью, что я почти испытывал физическую боль от напряжения. Все же я еще не до конца верил в то, что нахожусь в Вашингтоне и уже официально числюсь участником расследования. Как Сонеджи сумел отомстить Кроссу? Ты должен мне объяснить, каким образом ему это удалось. Только и всего!

Пресса была права в одном, дружно называя меня лучшим специалистом ФБР по составлению психологических портретов преступников. Из этого, вроде бы, следовало, что я давно уже должен был привыкнуть к самым душераздирающим картинам, предстающим на местах преступлений. Однако это не так. Словно белый шум в электронной аппаратуре, меня начинают преследовать воспоминания об Изабелле. Обо мне самом и о ней. О другом времени, других местах, другой жизни.

У меня достаточно развито чувство интуиции. Это вовсе не что-то паранормальное, а вполне обычное явление. Просто я лучше, чем кто-либо другой, могу работать с сырой информацией и анализировать данные. Я чувствую малейшие нюансы, и эта моя способность помогала не только ФБР, но и Интерполу, и Скотланд-Ярду.

Используемая мной методика коренным образом отличается от традиционных приемов ФБР. Руководство нашего отдела практикует формальный подход к расследованию: они не принимают во внимание предположения, теории и интуитивные умозаключения. Я же, наоборот, привык доверять предчувствиям и инстинктам. В том случае, конечно, если они подтверждаются научными фактами.

Таким образом, я и ФБР представляем собой два противоположных полюса. Но, тем не менее, они с удовольствием прибегают к моей помощи. Так оно и будет продолжаться всегда, если, конечно, я крупно не облажаюсь. А это может произойти в любой момент. Как, например, сейчас.

Я продолжал составлять в Куантико очередной отчет по делу «Смита», как на меня обрушилось известие о нападении на Кросса. Я только что вернулся из Лондона, где «Смит» отметился очередным дерзким убийством, и мое участие в его расследовании выразилось лишь в вялом присутствии.

Теперь же я оказался в Вашингтоне, в самом эпицентре бушующих страстей, вызванных покушением на Кросса и его семью. Я взглянул на часы – давний подарок Изабеллы. Пожалуй, это единственная материальная ценность, которой я дорожу. Когда я входил во двор дома Кросса, стрелки показывали начало девятого. Меня одолевало странное чувство тревоги, и я пока не мог объяснить его причину.