И мы с удвоенным пылом взялись за приданое. Осталось закончить совсем немного, и вскоре посуда, рубашки, платья, простыни были собраны и красиво упакованы. Теперь родственники Стьена скажут: «Ай да невестка, ай да хозяюшка!» Даже свекровь не посмеет придраться. А матушка у Стьена будь здоров!

Саму новобрачную мы умащивали ароматными маслами, выщипывали брови, не забывая то и дело прикладываться к разбавленному водой земляничному вину. Вскоре Сору развезло, и она уснула прямо на полу, свернувшись в калачик на подушках, а Мирра глупо хихикала, рассказывая о нескладном и неуклюжем парне, который донимает ее своим вниманием.

– Представляете, он подкараулил меня… ик!..

Расходились мы далеко за полночь. Коридоры Антрима опустели, но абсолютной тишины здесь не было никогда. Я не хотела использовать врата, чтобы попасть сразу в свою комнату, и решила немного прогуляться. Легкий приятный хмель кружил голову, телу было лениво и сладко, зато в груди тоскливо щемило. И глядя с балкона, под которым простирался мерцающий призрачными огнями город, я мечтала вновь увидеть своего лестрийца. Хоть одним глазком, хоть издали – мне и этого будет достаточно.

Да кому я вру! Вряд ли я смогу отпустить его, если встречу. Если он опять надумает меня поцеловать, как в тот – первый и последний раз. И, если я все-таки найду в себе силы безропотно принять долг жрицы, эти прекрасные воспоминания останутся со мной до конца дней.

* * *

Утром в главном святилище Антрима было многолюдно. Свадьбы всегда собирали много гостей, и сейчас свет, попадающий в круглое окно в потолке, скользил по сотням радостных лиц. Женщины и девушки украсили головы венками из розовых армерий, мужчины отмылись от каменной пыли и привели в порядок волосы и длинные бороды.

В самом центре высился алтарь из кровавого камня – сейчас он спал. Стены украшали светильники из полированных хрустальных сфер, в чашах плескалась ароматная вода с лепестками горных цветов. Своды украшала мозаика со сценами, изображающими великие моменты из жизни нашего народа, а во главе всего этого – светлое лицо богини с глазами-изумрудами. В какой бы точке святилища я ни находилась, казалось, они наблюдают за мной.

Мы, Каменные жрицы, собрались полукругом за алтарем, а возле него новобрачных поджидала матушка Этера. Полная внутреннего достоинства, собранная и непреклонная, как скала.

Сердце колотилось в предвкушении. И вот, когда стихли голоса, под своды храма вступили Тира и Стьен – рука об руку. Они скользили по дорожке из рыжей яшмы, и с каждым их шагом камни вспыхивали десятками ярких искр. Моя подруга казалась тростиночкой по сравнению с широкоплечим бородатым женихом.

Поравнявшись с алтарным камнем, они остановились. Матушка Этера завела торжественную речь. Верховная жрица была той, кто уже много лет соединял сердца от лица Матери Гор.

– Поклянитесь перед ликом светлейшей богини, что будете хранить друг другу верность, поддерживать на жизненном пути, что бы ни случилось, и растить своих детей в строгости, почтении к традициям и предкам, пока горы не заберут себе ваши тела, – закончила Матушка.

Стьен и Тира, обменявшись сияющими взглядами, подтвердили клятву. А следом переплели пальцы и опустили руки на алтарь. В тот же миг мы затянули песнь – у каждого ритуала она своя. Эта была мелодичной, как журчание ручья, и нежной, как цветок эдельвейса. Камень, тихий и спящий, начал наливаться багрянцем – по поверхности поползли сверкающие жилы. Одна из них, похожая на расплавленный свет, опутала запястья невесты и жениха, полыхнула и медленно растаяла. Она оставила на коже брачные метки – браслеты. У каждой пары рисунок особый, он не исчезал даже после смерти одного из супругов.

Стьен рассматривал свой с легким изумлением, Тира – с нескрываемым восторгом в глазах.

– Теперь все желающие могут одарить молодоженов! – торжественно объявила матушка Этера, и от толпы стали отделяться новые и новые люди. Они несли дары, обнимали счастливую пару, желали долгих лет и милости богини.

Наконец, когда пришел мой черед выйти из круга жриц, я выше вскинула голову и медленно прошествовала к новобрачным. Жреческое платье давало мало свободы, впивалось воротником в горло, сдавливало грудь. Я знала – все взгляды прикованы ко мне. Следят за каждым жестом, каждым шагом, и нет права на слабость.

– Тира… – голос дрогнул.

Подруга улыбнулась так легко и светло, что воздух собрался в груди горячим комком. Онемевшими руками я протянула обитую серебром шкатулку, где на алой подушечке лежал подарок. Я хорошо помнила ту ночь, когда, захлебываясь слезами, трудилась над женским амулетом. Тира и сама умела заговаривать камни, но ее сил бы не хватило на такую вещь.

– О, Рамона! – в глазах невесты вспыхнули довольные искры. – Это же… это…

Подбородок ее дрожал, как и пальцы. Ни слова не говоря, я застегнула на шее Тиры подарок и обняла – крепко-крепко.

– Пусть Матерь Гор подарит вам со Стьеном много детей. Будь счастлива. Я лишь этого желаю.

Она разрыдалась у меня на плече. Конечно, Тира догадалась, зачем этот подарок.

– Он обязательно поможет, – успокоившись, взглянула на меня так, словно за что-то извинялась.

За то, что я, в отличие от нее, даже не имею ни малейшего шанса подержать на руках свое родное дитя? Или тень сочувствия в карих глазах мне только мерещится?

– Твой Дар бесценен, жрица, – Стьен положил ладонь на плечо теперь уже жены, показывая всем и каждому – это его женщина. Отныне и навсегда.

А я не к месту представила, что могла бы тоже стоять вот так, в окружении шумной толпы, в свете сияющих сфер – рука об руку с нареченным. Мысленно надавав себе пощечин и приказав собраться, я произнесла:

– Береги ее, Стьен, – и отошла на полшага, не давая повода заметить мою боль.

Этой ночью я снова не усну. Радость вперемешку с печалью, вино с нотками горечи – мой напиток сегодня.

Глава 24. Смелый замысел

Рамона

Шахта была одной из самых старых и глубоких, изумруды и бериллы добывали в ней задолго до моего рождения. Каменные жилы слышали самые одаренные искатели, по большей части жрицы и старейшины. Отец часто хвалился, что эту жилу он смог обнаружить до своего совершеннолетия, когда даже не вступил в полную силу. И первым нашел уникальный по чистоте и красоте изумруд размером с голову взрослого человека.

Внизу пахло сыростью – под ногами хлюпала вода из подземной реки, которая отводилась наверх по специальным трубам. Дядюшка Льерр пригласил меня помочь определить