Он ехал, энергично нажимая на педали, по направлению к улице Прованс и тщетно пытался сложить вместе детали мозаики. Пока что ясно было только одно: члены ассоциации «Подранки» один за другим отправлялись на тот свет, и, если не поторопиться с решением этой загадки, скоро их останется не больше, чем пальцев одной руки.

Четверг, 28 ноября

В этот поздний (или ранний) час — в зависимости от того, гуляли ли вы всю ночь или мучились бессонницей, — в город полновластной хозяйкой вошла зима. Виктор осторожно брел по тротуарам, еще сухим накануне днем, а теперь покрытым первым снегом. На пересечении улиц Нотр-Дам-де-Лоретт и Ларошфуко одинокий фонарь высвечивал лунный ореол перед канализационным люком.

Ночь — пора темных делишек и лихих людей. Но ни одна тень не потревожила Виктора, ничто не могло поколебать его блаженного состояния. Проснувшись среди ночи, Таша закричала и прижалась к нему. Они с таким пылом занимались любовью, что были сами поражены неистовству своей страсти. Запыхавшаяся, растрепанная, раскрасневшаяся Таша сказала:

— Я хочу есть.

Кладовая оказалась пуста, и Виктор принес себя в жертву. Вот почему в четыре часа утра он шел по направлению улицы де Шатоден, где находилась круглосуточная булочная Рикье. Он издалека почувствовал аппетитный запах свежей выпечки и с благодарностью подумал о тех, кто не покладая рук месил тесто, прерываясь только для того, чтобы промочить горло глотком дешевого красного вина.

Он вошел в лавку, где на прилавке аккуратными горками лежали белые булочки, багеты и продолговатые хлебцы, посыпанные сахарной пудрой.

Кроме него, покупателей не было, и к нему тут же бросились две потаскухи. Он не обращал на них внимания, дожидаясь, пока хозяйка булочной положит для него в пакет несколько румяных круассанов.

— О! У меня не будет сдачи! — воскликнула она при виде купюры, которую он ей протянул. — Нитуш, сбегай, разменяй деньги в аптеке на Монмартре!

Пухленькая девушка с круглым, в ямочках, лицом вытерла руки о передник и схватила купюру. Ожидая, пока она вернется, Виктор присел за столик в углу и огляделся. Вокруг сидели, попивая ликер, уличные проститутки, уставшие мерить шагами тротуар. Водрузив корзину со свежим хлебом на голову, юный подмастерье уже готов был тронуться в путь. Бродячая собака вертелась у дверей. Маленькая оборванка прошлась между столиками с висящим на лямке лотком, предлагая духи с резким запахом пачули и крошечные кусочки туалетного мыла. Нищий, получив от хозяйки несколько сухих горбушек, запустил лапу в глубокий вырез на груди потаскушки и получил звонкую оплеуху. Внимание Виктора привлек разговор двух старьевщиков.

— Только представь, ты приходишь в ресторан, усаживаешься, делаешь заказ. Тебе приносят тарелку, а в ней — скорпион, или ящерица, или еще какой гад!

— У меня нет денег на рестораны!

— Мишу, я же сказал: представь. В любом случае, ничего удивительного, что того типа укусила змея.

— Виржиль Сернен уже ни на что не пожалуется.

— Простите, месье, о ком вы говорите? — поинтересовался Виктор.

Старьевщики недоверчиво покосились на него, пытаясь угадать, не полицейский ли это в штатском. И все же один ответил:

— О трактирщике с улицы Понселе, которого укусила змея. Неудивительно, ведь он держал у себя всяких ядовитых гадов. Это было во вчерашней вечерней газете. — И он протянул ее Виктору.

Владелец ресторана «Миротон де Терн», хорошо известного любителям местной кухни, месье Виржиль Сернен, находился на лечении в клинике доктора Гарро. Вечером 26 ноября он вернулся в свой ресторан. Его безжизненное тело обнаружила одна из официанток, мадемуазель Маринетта Гассанди. Если верить врачам, осмотревшим тело…

Виктору пришлось вернуть газету старьевщику, так как пришла Нитуш, разменявшая деньги, и хозяйка булочной уже отсчитывала ему сдачу. Настроение у Виктора испортилось. Неужели еще один член ассоциации «Подранки» покинул мир живых?..

Эрик зажег лампу, схватил вчерашнюю газету и еще раз перечитал заметку о загадочной смерти Виржиля Сернена. Похоже, он, Эрик, разворошил настоящий муравейник! Возможно, ему самому теперь тоже грозит опасность… Кора ушла к какому-то клиенту. В комнатушке было душно, и Эрик приоткрыл окно. Послышались мерные тяжелые шаги: полицейские совершали утренний обход вверенной им территории.

Эрик снова улегся на кровать, положив под голову скомканную подушку. Уже пять часов утра, но уснуть ему, похоже, сегодня больше не удастся. Впервые в жизни он оказался в самом центре трагических событий. Это пьянило его и в то же время пугало. Кто совершил все эти убийства? Один из тех двоих, кто приходил к нему в пассаж д’Анфер? Или любой другой из членов ассоциации, кто хотел единолично владеть сокровищем? Эрик мысленно перечислил тех, кто все еще был в игре: Гюго Мальпер, Рен и Лазар Дюкудре, Ида Бонваль, Сюзанна Боске. Две последние вызывали наибольшие подозрения: Эрик узнал от детей вдовы Вуазен, что письмо, в котором их отцу назначили встречу в трактире, где бедняга и умер, было от Иды и Сюзанны.

Сокровище! В его ценности теперь не было сомнений, поскольку тот или та, кто желал завладеть им, совершал все новые тщательно продуманные убийства.

Улица Верней просыпалась. Повозки молочников катили по мостовой, громыхая жестяными канистрами. Торговцы выставляли столики с товаром на тротуар.

«Спать. Ночи, проведенные без сна, похожи на преддверие ада. Спать. Ни о чем не думать…», — уговаривал себя Эрик. Увы, все усилия были напрасны. Он понимал, что рискует не выбраться из этой переделки живым, а потому должен разоблачить убийцу, пока тот не добрался до него самого. Сейчас его цель — Ида Бонваль и Сюзанна Боске.

«Все началось в Домоне. Книготорговец, блондин, проклятые проныры!.. Все, расслабься, ни о чем не думай, спи».

Пылкие ласки любимого не успокоили Таша — она все еще была под властью ночного кошмара. Когда вернулся Виктор с круассанами, они выпили кофе, снова легли в постель и уснули. Рассвет застал их готовыми к новым любовным баталиям.

Потом Таша, закрывшись в туалетной комнате, расчесала и завязала лентой свои пышные рыжие волосы. И вдруг страшный сон снова встал у нее перед глазами: Виктор идет ей навстречу через поле, вдруг налетает песчаный вихрь и погребает его под собой. Таша бросается к мужу, разгребает песок обеими руками, но никак не может добраться до него. Она проснулась вся в поту, вцепившись в Виктора, словно утопающий в спасательный плот.

Звон посуды рассеял наваждение. За стеной, на кухне Виктор споласкивал чашки, в которых они пили кофе. Таша припудрила синяки под глазами.

Виктор прошел через лабораторию и, стараясь ступать неслышно, направился в спальню, где недавно установил второй телефонный аппарат из палисандрового дерева, прикрепив его к стене. Его надежды оправдались, трубку взял Жозеф.

— Придумайте какой-нибудь предлог и немедленно бегите за газетой. Виржиль Сернен — очередная жертва, — проговорил он вполголоса. — Как и Деода Брикбек, и Максанс Вине, и Эварист Вуазен. Я одеваюсь и еду в ресторан на улице Понселе, затем приду в лавку.