Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А этот нет. Даю, говорит, слово дворянина, что под одеждой у меня нет кольчуги. И никто не проверяет. Иначе за оскорбление тут же вторая дуэль начнется. И этого бретера как шпагой уколют, так клинок от удара об кольчугу обязательно ломается. А он безоружного противника насмерть закалывал. В общем, шпага — оружие мошенников. Но все же приходилось признать, что иногда даже хрупкая игла более эффективна, чем молоток…
А чтобы выбрать саблю и пистолеты, надо свою рожу под удар подставлять. Иначе все спустят на тормозах. Но и битая рожа ничего не гарантирует. Противник может не принять твой вызов на дуэль. А ты так и останешься с битой рожей. А это нехорошо для репутации.
Скажет твой противник, что он принципиальный противник дуэлей, либо, что ты его по рангу недостоин, либо сошлется на военное время. Пролетишь ты с дуэлью. А сам факт вызова подставит тебя под начальственные молотки. И тогда только держись.
Если вспоминать нашего военного теоретика Ростислава Фадеева, то он, будучи курсантом последнего выпуска, почувствовал себя без пяти минут офицером и дал своему воспитателю в корпусе оплеуху, рассчитывая на вызов на дуэль.
А что? Оба дворяне, Фадеев через месяц тоже станет офицером, чего бы им не решить все как благородные люди? Но воспитатель предпочел использовать в качестве своего оружия бумагу и чернила. Выставил полученную пощечину как бунт и покушение на основы государства. В результате Фадеева разжаловали в солдаты и сослали на Кавказ.
Кроме всего вышеизложенного, надо помнить, что дуэль в наше время часто превращается в мошенничество. Забудьте сказочку о дворянском благородстве. Лермонтов в своем «Герое нашего времени» рассказывает весьма характерную историю.
Тебе в пистолет пулю не зарядят, а твоему противнику зарядят. И стреляйтесь хоть до посинения. От секунданта очень много зависит. Недаром же в стародавние времена секунданты тоже обязательно дрались после дуэлянтов.
А как иначе? Тебе сказали, что оба пистолета заряжены, а ты удовлетворился честным словом? Или поверил на слово, что под одеждой у соперника нет кольчуги? Нет, тут надо держать нос по ветру, а ушки на макушке.
При этом отмечу, что только очень богатый и обеспеченный человек, может всегда таскать за собой потенциального секунданта, который может пойти за него в огонь и воду.
А иначе ты выбрал среди присутствующих человека, который имеет репутацию честного, а ему предложили денег достаточно, чтобы купить деревню, или поместье, и он тебя, без раздумий, продал с потрохами. И тебе в пистолет вместо свинцовой пули зарядят крашенную восковую, типа той, что используют фокусники в номерах, когда в них стреляют. В таких вещах никому веры быть не может.
Так что дуэль совсем не вариант. Я вызову князя Мещерского, а он откажется под каким-нибудь предлогом, а в штабе раздует из моего вызова историю, да с добавленными комментариями. В лучшем случае с меня снимут пару лычек. Если вообще не разжалуют в рядовые. А оно мне надо?
А Мещерский суда офицерского собрания явно не боится. Оно же дворянское, этакий профсоюз работников швабры и духовки, а не казачье. Как говорится: «А судьи кто?» А ворон ворону глаз не выклюет. Своего всегда оправдают. В любом случае. Корпоративная солидарность, знаете ли.
Глава 19
В этот вечер князь Владислав Васильевич Мещерский намеривался приятно провести время в офицерском собрании. Сейчас, когда война почти кончилась, и под Адрианополь перебралась вся Ставка, такие собрания проходили достаточно весело. Были даже дамы. Немного, но как правило, пожилые генералы стремились жениться на юных девственницах, чтобы хотя бы с этой стороны обеспечить себе здоровое потомство. Очередная попытка влить молодое вино в старые, латанные мехи.
А затем надорвав силы на ниве любви, и разбудив женскую сексуальность, чиновные старцы оставляли своих жен проводить время в обществе молодых офицеров. А там уже и потомство не заставляло себя ждать.
Сам князь, конечно, не мог похвастаться приятной внешностью, но имя его, считающееся синонимом респектабельности, развязное поведение, молодость, богатство и связи при дворе, позволяли ему одержать несколько приятных побед. Как говорится, с лица воду не пить… Да и женщины любят разнообразие.
Крестьянский домик в пригороде Адрианополя, где разместился князь на постой, преобразился словно над ним поработал джинн из сказки про Алладина. Стены, обтянутые персидскими коврами, были завешаны оружием.
Тут были кинжалы в богатых серебряных и простых кожаных ножнах, с роговыми украшениями, старинные кривые, как полумесяц, клинки турецких и персидских сабель, кавказские шашки в богато отделанных серебром с золотом насечкой ножнах, серпообразные ятаганы, длинные ружья с широким раструбом, пистолеты разных форм и величин, наконец, гибкое копье и панцирная кольчуга из мелких чешуйчатых колец, так искусно спаянных между собою, что вся она казалась сотканной из какой-то особенной, фантастической, стальной материи.
Единственная вещь во всем доме, которая не представляла ни малейшей ценности — был сам князь. Кому нужен подобный товар, может в любой момент приехать в Монте-Карло. Там подобных личностей по борделям бегает — как собак нерезаных!
Сам же наш герой, сейчас одетый в новенький, с иголочки мундир армейского поручика, интенсивного цвета «шантеклер», с высоким тугим воротником и большими, по-модному загнутыми наподобие крылышек эполетами, без конца прихорашивался перед зеркалом, обсыпая себя то пудрой, то натирая помадой, то обливая дорогими духами.
А запах какой! Пикантный! Чистый кокос! Даже от блох хорошо помогает!
За этими занятиями застал его ротмистр Федор Михайлович Спиридонькин. Незадачливый семинарист по кличке «Мармелад». Свое настоящее имя он не любил и всем представлялся Публием Сервилием. Надо ли добавлять, что от природы этот товарищ был туп как пробка?
— Как князь, вы еще не готовы? — спросил ротмистр. — Собирайтесь же, я вас жду.
Мещерский решил немного пожеманиться.
— Да я, право, так и не решил, идти ли мне, — зевая, произнес он, томным, бархатным голосам которым говорят солистки в опере, переходя на речитатив. — Как-то неохота.
— Как? Весь вечер оставаться дома? — с выражением чуть не ужаса воскликнул Спиридонькин. — Ну, этого быть не может.
— Почему же? — с фальшивой улыбкой спросил Владислав Васильевич.
— Почему? Потому что это невозможно, — тоном, не допускающим малейшего возражения, проговорил ротмистр, — вы, разумеется, шутите. Однако довольно вам, ей-богу же, некогда, мы и
