Он запил сандвич коньяком и закурил, пуская дым по ветру. Лера смотрела, как голубой дым поднимается в солнечных лучах, пронзающих опушку. Это было красивое зрелище.

– Он задумал убить тебя, моя милая, – сказал Андрей. – Но на этот раз – не на бумаге. Кстати, не знаю, читал он тебе свой сценарий или нет?

Лера пристально взглянула на него и опустила ресницы.

– Значит, не читал, – понял этот безмолвный знак Андрей. – Ну, а если бы он это сделал, ты бы поняла, что он тебя ненавидит. На бумаге все тоже кончалось твоей смертью. Но этого ему показалось мало. Иногда недостаточно уничтожить человека на бумаге. Если сильно его ненавидишь – как он ненавидел тебя… Девочка, ты еще очень молодая. Я бы дал тебе один совет. Никогда не пытайся управлять человеком, которого не понимаешь.

– Зачем ей твои советы, Андрей? – спросил Витас. Он смотрел на Леру лукавыми, непроницаемыми черными глазами. – Она же скоро умрет.

– Да, она умрет даже быстрее, чем просил Влад, – подтвердил Андрей. – День уж очень жаркий – кровь бежит быстрее… Он не мог убить тебя сам, девочка. Он не для этого создан. Он попросил меня. А в чем я могу ему отказать?

Витас задохнулся от смеха.

– Он оставил для тебя тот чемодан, который вынес из мотеля, – пояснил Андрей. – А деньги все у него. Он ждет нас в Париже. Нет, пока он, конечно, в воздухе. В свободном полете. А через пару часов вслед за ним взлетим и мы. Ты доставила нам с Витасом немало хлопот, когда рванула в Марсель. Мы-то рассчитывали прикончить тебя еще в Экс-ан-Провансе. Не удалось и пришлось трястись за тобой по жаре… Но теперь мы отдохнем. В самолете будет прохладно, и красивая девушка принесет нам хорошего вина. Витас, ты любишь девушек?

Витас уткнулся ему в плечо и застонал от смеха. Он был уже пьян.

– Лера, Париж – это огромный город, – глухо сказал Андрей. – Там хватит места для нас троих. Но ты не грусти. Здесь тоже хорошо. Тишина, покой. Смотри, какое солнце! Хорошо умереть в такой солнечный день! Когда рядом друзья твоего любимого. А не Сергей. И не Китаец.

А ведь они бы так хотели быть рядом с тобой. Ты не скажешь мне спасибо?

Лера старалась не слушать. Если бы она могла их о чем-то попросить, то попросила бы замолчать. Больше она уже ничего не хотела. Пока Лера не замечала, чтобы ей стало хуже. Она нарочно старалась этого не замечать, чтобы не потерять самообладания. Самообладание – это было все, что у нее осталось. Немного кружилась голова – но ведь это могло быть и от переживаний. Накатывала слабость – но ведь она так устала. «Я не буду их слушать, – думала она. – Я буду думать о чем-нибудь. Нет, не о Владе. И не о Димке. И не о Насте. Буду считать слонов, как мама учила. Огромных розовых слонов. Один слон и один слон – два слона. Два слона и один слон – три слона. Три слона и один слон…»

– Пора развязать ей ноги, – сказал Витас. – Давай ее уложим.

Через полчаса они сняли с ее губ скотч. Скомкали липкую, перепачканную кусочками коры ленту. Сунули ее в бумажный пакет из-под сандвичей. Тщательно уничтожили все признаки того, что здесь закусывали. Теперь поддеревом спокойно лежала девушка, раскинувшая тонкие окровавленные руки. В солнечном луче над ее головой метались крохотные мошки – ослепительные, золотые. Пахло смолой, и этот запах провожал мужчину и мальчишку, молча поднимающихся к оставленной на дороге машине.

Смог, безветрие, жара. Удушливый, сладкий запах выхлопных газов наполнил комнату, проникая через открытое окно. Настя поворочалась, отвернулась к стене и наконец поняла, что спать в такой атмосфере больше нельзя. Она открыла глаза и прищурилась – жалюзи на окне были открыты, и полуденное солнце било ей прямо в лицо.

Так, разбуженная солнцем и машинами, она просыпалась уже второе утро. Уже вторые сутки она жила в Этой комнате над продуктовым магазином. Али тут ни разу не появился, и это ее очень радовало. Несколько раз приходил Сергей. Он разговаривал с ней очень мало – перекинется парой слов, оставит без ответа ее тревожные вопросы и опять исчезнет. Она даже перестала его ждать. «Хотя только на него вся надежда, – думала Настя, усаживаясь на постели и приглаживая растрепанные, жесткие от перекиси волосы. – Толстяк бы меня сожрал, если б мог».

В сущности, это была настоящая тюрьма. Из своей комнаты Настя выходила только в сопровождении пожилой женщины, которая тоже жила в этой квартирке. Настя даже не знала, какой национальности эта женщина – та всегда молчала. Когда Настя сидела в туалете – женщина подпирала стенку в коридоре. В ванну она входила вместе со своей подопечной и невозмутимо ждала, когда та помоется и почистит зубы. Настя даже злиться на нее перестала, а стесняться – тем более. Жаловаться она в общем-то не могла. Зубная паста, щетка, расческа – все, вплоть до гигиенических прокладок, было Насте предоставлено. Кормили ее три раза в день. Утром – кофе с булочкой, на обед – какое-нибудь овощное рагу с мясом. На ужин – то, что осталось от обеда. Ела она тоже вместе с этой женщиной, сидя за одним столом.

Настя пускалась на всякие наивные хитрости, чтобы установить контакт со своей надзирательницей. Заговаривала по-русски, надеясь, что та внезапно ответит на том же языке. Никакого эффекта – та даже глаз на нее не поднимала. По-французски Настя заговорить не могла, а если бы и могла – какой в этом смысл? Женщина держалась так, будто Настя не человек, а собачонка типа болонки, за которой нужен уход. В то же время тюремщица точно знала все нужды своей подопечной. Насте выдали чистое белье, только что купленное, судя по упаковке. Размер ей подошел. У нее было две новые майки, на этот раз их не пришлось подрезать – они тоже были ее размера.

«Ну, раз купили белье с майками – значит, убивать не собираются, – утешала себя Настя. – А раз майки две – то убивать не собираются очень долго. Если бы они меня приговорили к смерти, хватило бы и старой майки».

Это утро ничем не отличалось от других. Газет Настя не читала и поэтому не знала, какой отголосок имела история на станции Марсель-Товарный. А если бы она читала французские газеты, то все равно бы не встревожилась. Но Сергей с каждым визитом становился все замкнутей. Она видела, что он на пределе, еще немного – и сорвется. И старалась с ним не разговаривать на опасные темы. Она ждала. И этим утром ее ожидание кончилось.

Она услышала в коридоре голос Сергея, но слов не разобрала. А потом увидела, как дверь ее комнаты открылась, и он появился на пороге, рядом с надзирательницей.

– Ты проснулась, я вижу. – Он едва посмотрел на Настю.

Та поздоровалась и потянула со стула свои джинсы. Сергей даже внимания не обратил, что она не одета. Вошел в комнату, закрыл дверь перед носом у надзирательницы и остановился у окна. Пока он стоял спиной, Настя успела натянуть штаны и застегнуться. Спала она в майке.

– Ну что, Анастасия, плохи наши дела, – негромко сказал Сергей, все еще не поворачиваясь к ней лицом.

– Что случилось? – робко спросила она.