Ему сообщили, что человек, перехвативший в Мадриде его посланника и приславший ему личное письмо, будет один и без оружия, но он, разумеется, в это не поверил. Его люди с рассвета прочесывали гостиницу и ее окрестности. У него самого за поясом на спине был засунут «глок» калибра 9 миллиметров, а под брюками к правой лодыжке прижимался острый как бритва нож. Его мечущийся взгляд осмотрел номер в поисках ловушки, ожидая увидеть взвод американцев в засаде.

Декстер умышленно оставил дверь в ванную открытой, но Карденас все равно быстро заглянул внутрь. Там никого не было. Он сверкнул глазами на Декстера, подобно быку на арене корриды, который видит перед собой маленького и слабого врага и не совсем понимает, почему тот без защиты. Указав на второе кресло, Декстер заговорил по-испански:

— Как нам обоим хорошо известно, бывает, что сила позволяет добиться желаемых результатов. Однако сейчас не такой случай. Давайте поговорим. Пожалуйста, садитесь.

Не отрывая взгляда от американца, Карденас опустился в мягкое кресло. Засунутый за пояс пистолет вынудил его чуть податься вперед. От Декстера это не укрылось.

— Моя дочь у вас. — Это был не тот человек, кто тратит время на пустые любезности.

— Ваша дочь в руках нью-йоркских правоохранительных органов.

— Для вас будет лучше, если с ней все хорошо.

Хулио Лус едва не наделал в штаны от страха, пересказывая слова Боусмена Барроу о нравах в американских женских тюрьмах.

— С вашей дочерью все в порядке, сеньор. Разумеется, она подавлена, но обращаются с ней хорошо. Ее оставили в Бруклине, где условия содержания приличные. На самом деле она находится под постоянным присмотром, чтобы у нее не было возможности покончить с собой…

Декстер поднял руку, останавливая Карденаса, готового с ревом вскочить с кресла.

— Это лишь дополнительная мера предосторожности, которая означает, что у вашей дочери отдельная палата в тюремной больнице. Так что ей не приходится общаться с другими заключенными.

Человек, поднявшийся из трущоб до ключевого поста в Братстве, подчинившем себе мировую индустрию кокаина, долго смотрел на Декстера, пытаясь понять условия предложенной игры.

— Ты глупец, гринго. Это мой город. Здесь ты у меня в руках. Я тебя с легкостью возьму, и через несколько часов ты будешь умолять разрешить тебе сделать один звонок. Моя дочь за тебя.

— Совершенно верно. Вы сможете это сделать, и я буду умолять. Вся беда в том, что на том конце не согласятся на ваши требования. У них есть приказ. Уж вы-то должны понимать закон беспрекословного подчинения. Я слишком мелкая фигура. Никакого обмена не будет. И все кончится тем, что Летиция отправится в тюрьму.

Наполненный ненавистью взгляд черных глаз не дрогнул, однако смысл сказанного был усвоен.

Карденас с ходу отмел мысль о том, что этот худой седовласый американец не пешка, а основной игрок. Сам он ни за что не отправился бы на вражескую территорию один и без оружия, так неужели янки настолько самонадеян? О похищении не может быть и речи — ни в ту, ни в другую сторону. Его самого не похитят, а похищать американца нет смысла.

Карденас задумался над словами Барроу, которые ему передал Лус. Двадцать лет, показательный приговор. Никаких смягчающих обстоятельств, все ясно и очевидно, и никакого Доминго де Веги, который признается, что это была его затея.

Пока Карденас размышлял, Кэл Декстер протянул правую руку, чтобы почесать грудь. Какое-то мгновение его пальцы находились за лацканом пиджака. Карденас настороженно подался вперед, готовый выхватить спрятанный «глок». «Мистер Смит» виновато улыбнулся.

— Москиты, — объяснил он. — Никак не могут оставить меня в покое.

Карденаса это нисколько не интересовало. Увидев, как правая рука американца вынырнула из-за пазухи, он расслабился. Возможно, он не расслабился бы, узнав, что кончики пальцев прикоснулись к чувствительной кнопке миниатюрного передатчика, закрепленного на внутреннем кармане.

— Что ты хочешь, гринго?

— Ну, — сказал Декстер, не обращая внимания на грубое обращение. — Если вовремя не вмешаться, те, кто стоит за мной, не смогут остановить машину правосудия. Только не в Нью-Йорке. Там ее нельзя ни купить, ни запугать. Скоро даже благословенная отсрочка закончится, и Летицию больше нельзя будет держать в Бруклине, в относительной безопасности.

— Она невиновна. Ты это знаешь, я это тоже знаю. Тебе нужны деньги? Я сделаю тебя таким богатым, что у тебя до конца твоих дней не будет никаких забот. Вытащи мою дочь оттуда. Я хочу, чтобы она вернулась ко мне.

— Разумеется. Но, как я уже говорил, я лишь пешка. Быть может, способ найдется.

— Говори.

— Если СБНОП в Мадриде поймает продажного работника багажного отделения, который сделает при свидетелях полное признание о том, как он случайно выбирал чемоданы уже после обычного досмотра и подбрасывал туда кокаин, который должен был забирать его сообщник в Нью-Йорке, ваш адвокат сможет потребовать чрезвычайного заседания суда. И нью-йоркскому судье будет крайне трудно не закрыть дело, продолжая упрямо не верить нашим испанским друзьям по ту сторону Атлантики. Лично я считаю, что это единственный способ.

За окном послышался низкий гул, словно на ясном небе сгущались грозовые тучи.

— Этот… работник багажного отделения. Его можно найти и заставить сделать признание?

— Можно. Все зависит от вас, сеньор Карденас.

Гул становился громче, переходя в размеренный рев. Карденас повторил свое требование:

— Что тебе нужно, гринго?

— Полагаю, нам обоим это хорошо известно. Вы хотите устроить обмен? Вот это. То, что вы должны будете отдать за Летицию.

Встав, Декстер бросил на ковер маленькую карточку, вышел на балкон и повернул влево. С крыши гостиницы скользнула, раскручиваясь под собственным весом, веревочная лестница, качающаяся на ветру.

Запрыгнув на ограждение, Декстер подумал: «Черт побери, я стал слишком стар для такого», и вцепился в ступени. За ревом двигателя он почувствовал, что Карденас выбежал на балкон следом за ним. Он ждал получить пулю в спину, но этого так и не произошло. Быть может, Карденас просто не успел сориентироваться достаточно быстро. Если он и выстрелил, Декстер этого не услышал. Он почувствовал, как ступени впились ему в ладони. Человек над ним резко отклонился назад, и «Блэкхок» ракетой взмыл вверх.

Через несколько секунд его опустили на песчаный берег за стенами «Санта-Клары». «Блэкхок» приземлился на глазах изумленных любителей собак, выгуливающих своих питомцев; Декстер нырнул в кабину, и вертолет снова поднялся в воздух. Через двадцать минут он уже был на базе «Маламбо».

Дон Диего Эстебан гордился тем, что управляет Братством, глобальным кокаиновым картелем, как одной из самых успешных корпораций в мире. Он даже тешил себя мыслью о том, что все важные решения принимает совет директоров, а не он единолично, хотя это было не так. Несмотря на те страшные неудобства, которые приходилось терпеть его коллегам, по двое суток обманывая идущих по следу агентов полковника Дос-Сантоса, дон настаивал на том, чтобы собираться ежеквартально.