И как только нога последнего человека вступила на плоскую вершину горы, из-за горизонта показался край светила, его розовый свет развеял темноту. Красное солнце вырастало на глазах, освещая лежащие внизу вершины Синайских гор, которые заполнили всё пространство вокруг. Восторг неописуемый! В этот момент все стали дорогими и близкими…

Спускалась я по другой дороге. Раньше это был обычный паломнический путь, теперь немногие отваживаются лично пересчитать 3750 крутых cтупеней древней монашеской тропы. Я не желала подвигов, просто заблудилась: где-то неправильно свернула и не попала на прежний широкий серпантин, казавшийся теперь верхом удобства. Не знаю, как там, но на монашеской тропе виды открывались завораживающие — голые коричнево-фиолетовые скалы, которые веками обтачивал художник-ветер, выдувая причудливые формы и силуэты. С раннего утра сильно припекало солнце. Бедные трясущиеся мои ноги во все время трехчасового спуска не знали отдыха. Когда я теряла направление тропы, внезапно появлялся Али, бегавший по горам словно козочка, и, указывая дорогу, подбадривал: «Молодца, Ромащка, лева… права… форвардс!..»

Не для того ли мне надо было заблудиться, чтобы на монашеской тропе своими глазами увидеть две полуразрушенные каменные арки, которые разрешили недоумение, откуда взялось современное суеверие о прощении грехов на вершине горы Моисея. Оказывается, в древности подобных ворот-арок было десять. У каждой арки сидел священник, которому паломник исповедовал свои грехи по одной из десяти заповедей. Когда пилигрим добирался до вершины, то был уже испытан строгими монахами по всем десяти заповедям: только поэтому и получал прощение исповеданных грехов. Никаких чудес!

В монастырь Святой Екатерины наша гид решила завести свою уставшую группу буквально минут на десять, ссылаясь на дефицит времени: слишком медленно спускались. Сразу пошли в монастырскую лавку. Гид очень рекомендовала купить — и побольше — серебряные «кольца святой Екатерины».

— Эти кольца являются символом крепкого брака… — сказала она.

— А не подскажете почему? — спросила я. — Святая Екатерина ведь замуж никогда не выходила…

Народ насторожился.

— Не умничайте, женщина, — снова услышала я.

— Хорошо, тогда я скажу. Святая Екатерина при всех своих талантах — уме, красоте и доброте — дала обет стать невестой Христовой, по-современному, монахиней. Тогда Господь явился ей и в знак своего согласия подарил обручальное кольцо.

Два главных хохмача группы понимающе переглянулись и, не успев еще заплатить за колечки, бросили их обратно в коробку.

— Нет-нет, вы обязательно купите, — остановила я. — Эти кольца освящены на мощах святой Екатерины, которые хранятся в монастыре. Это будет ваша святыня… Молитесь великомученице, она обязательно поможет в трудных обстоятельствах.

— Нинуль, нам неясно, — в наступившей тишине обратился к гиду высокий спортивный парень. — Деньги уплочены, почему не идем смотреть мощи? Ты чё-та много ошибок делаешь…

Гид метнула на меня испепеляющий взгляд, сказала:

— Валерочка, специально для тебя, — и повела группу по извилистому переходу внутрь монастыря.

На небольшой территории, которую только и могут посетить паломники, толклось множество разноязычного народа. Везде были очереди — посмотреть на куст Неопалимой купины, потрогать колодец Моисея, приложиться к частице мощей святой Екатерины в Преображенском храме. Спортивный изо всех сил изображал заинтересованность, хотя ему было непонятно и скучно.

— Вы бы нам чего-нибудь рассказали, — попросил он меня.

— Неэтично при гиде.

— Да ладно! Нинуля нам баки заколотила, что поедем грехи с себя снимать, мы и двинулись. Но я не жалею, красиво там наверху. Нинуль, пусть женщина расскажет, она, видать, подкованная… Ученье свет, а неученых тьма. Тебе еще учиться и учиться.

В монастыре осталась примерно треть группы, остальные уже сидели в автобусе. Оставшаяся треть молчаливо выразила солидарность со словами Валеры.

— Ну, хорошо… — с запинкой согласилась я. — Будем считать, что монастырь осмотрели…

Как в этот момент я ругала себя, что решилась ехать на Синай не подготовившись: вот понадобились знания, а их в голове — кот наплакал. Но у меня ведь не было времени перед отлетом. Народ ждал. И тут ясно вошло в меня повеление: «Говори!»

— Давайте только выйдем, — попросила я.

Мы вышли за крепостные монастырские стены, и по дороге к автобусу я начала рассказывать про великомученицу Екатерину, про Прекрасного Иосифа, сына Иакова, которого из зависти братья продали в Египет, про сны Иосифа и его возвышение при фараоне, про 400-летнее пребывание племени Авраамова в языческой стране Египте, про пророка Моисея, воспитанного египетской царевной — про всё, что приходило в голову и выстраивалось в простой, доходчивый рассказ.

Наконец остаток группы погрузился в автобус, и мы отправились в обратный путь. Некоторое время я продолжала говорить в микрофон; это было не в новинку, в молодости года два пришлось поработать и экскурсоводом… Но усталость одолевала всех, и рассказ безболезненно сошел на нет.

Мой отель по дороге был первым. Когда автобус остановился, спортивный Валера подошел к микрофону и громко крикнул: «Подъем!» Многие с испугом открыли глаза. Тогда он продолжил:

— А теперь поблагодарим ученого человека за правильный рассказ. Спасибо, Наталья! Нинуль, а ты учись…

И группа зааплодировала. Было до слез трогательно…

Добравшись до номера, я рухнула в постель и провалилась в сон до ужина. Поужинав, чуть не за столом заснула до следующего дня. Утром я открыла глаза с чувством необыкновенной радости и необыкновенной бодрости во всем теле. Сначала не могла вспомнить — что случилось? А… чудесная поездка на Синай…

В душе будто разомкнулись какие-то цепи, сдерживавшие надежду и желание побывать в городе мира. Ветхий Завет был пройден. Для меня открылся путь на Иерусалим…

На чистом пляже с песком, примятым катком, мои следы оказалась первыми. С маской и ластами сразу нырнула в море. Не все рыбы еще проснулись, немногие выплыли из коралловых убежищ, прозрачность воды была изумительной, первозданной. Откуда ни возьмись, из морских глубин приплыла стая голубеньких рыбешек. Издалека она представляла собой четко ограниченную длинную «кишку» большого диаметра, от малейшего движения всё множество рыбок мгновенно принимало одинаковое направление. Зрелище невероятное… Вдруг стая направилась прямо на меня, «кишка» замкнулась и огромным бубликом закружилась вокруг моего тела. Прямо перед глазами замельтешили рыбки, их чешуя переливалась разными цветами. Как конфетти на Новый год. Они точно приветствовали раннюю пловчиху и в течение нескольких минут показывали разные фокусы: крутились то по часовой стрелке, то вдруг разом меняли направление на противоположное, повертывались ко мне то синим боком, то розоватым, то вдруг делались зелеными — в зависимости от освещения. От рыбьих выкрутасов сделалось весело-весело, жаль, что ни одного человека в море не было… Наконец таинственный бублик разомкнулся, снова превратился в толстую «кишку» и уплыл.