Он вроде был рад моей близости, однако так и не шевельнулрукой, лежащей у меня на талии.

— Мы знаем, когда работать, а когда развлекаться. —Он произнес это со смехотворной напыщенностью, снова пытаясь казаться мудрым непо годам.

— Развлекаться и мне по душе, — осклабиласья, — люблю поиграть…

Как и раньше, выражение его глаз говорило, что поиграть онхочет — особенно в доктора. Однако язык его тела этому противоречил. Почему-тоон себя сдерживал, что никак не соответствовало образу распутногораспространителя наркотиков. Однако он продолжал улыбаться, хотя и весьнапрягся.

— И как же ты хочешь поиграть?

— Ну уж не с этим, — показала я на отвергнутыйстаканчик и устремила на него взгляд самки, одновременно невинный исоблазняющий. — Может, у тебя есть что-нибудь… покруче?

На лице его расцвела довольная улыбка, в которой — если я неошибалась — явственно читалось облегчение.

— Может, и есть.

Я слегка пихнула его и обняла за шею:

— Знаю, что есть. Я же видела, как ты давал Дагу. Вы,парни, сидите на чем-то кайфовом, а делиться не собираетесь. Вот я, к примеру…я всегда рада… поделиться…

На него по-прежнему никак не действовали ни мои чары, нисверхсовершенные линии моего тела, зато остальное возбудило интерес.

— Кое-что у меня есть, — сказал он, настороженноозираясь. — Пойдем поговорим в спальне.

А! Это уже что-то. Вслед за ним я прошла в маленькуюзахламленную спальню, каким-то чудом еще не занятую. Я села на неубраннуюкровать, положив ногу на ногу, что на языке моего тела означало максимальнуюоткрытость и расслабленность:

— Прямо сейчас позабавимся?

Он ответил вопросом на вопрос:

— Уверена, что осилишь? Это тяжелая дрянь.

Я подняла брови:

— Малыш, я осилю любую тяжесть, которую ты сможешь мнепредложить.

Он полез в карман куртки, сел рядом со мной на кровать ивытащил маленький пластиковый пакетик, гораздо меньше того, в котором Риздержал марихуану. В полумраке я разглядела крохотные блестящие кристаллы. Почтикак красный сахар.

Понизив голос, он сказал:

— Это то, чего ты ждала всю свою жизнь. Эта вещьизменит твой мир. Сделает тебя тем, кем ты родилась на свет.

Я потеряла дар речи, но не от его мелодраматическогопролога. Дело было в кристаллах. В такой близости от них я их… ну, ощутила. Уних была аура почти такая же, как излучения бессмертных. Только эта аура былане слишком приятной. Как-то странно я их ощущала. Они будто испускали маленькиеударные волны. У меня от них мурашки побежали по коже. Но самое странноезаключалось в том, что я чувствовала их прежде. Один раз с Дагом, другой — совсей группой.

Я надеялась, что Алек сочтет мой хмурый вид занеуверенность.

— Что это?

Он расплылся в озорной улыбке:

— Магическое зелье, Джорджина.

Я улыбнулась в ответ, не видя нужды изображатьзамешательство:

— Я в магию не верю.

— О, после этого поверишь.

Он вдавил мне в ладонь пакетик, и я едва сдержалапронзительный крик. Мне совсем не понравилось прикосновение этих кристаллов.

— Пойди возьми себе что-нибудь выпить и кинь их туда.Размешай и выпей — постарайся залпом. И вскоре почувствуешь приход.

— А как они действуют?

— Хорошо. Тебе понравится. — Он погладил меня поголове. — Ну же, не могу дождаться посмотреть, как они на тебяподействуют.

Как подействуют? Это мне не совсем понравилось. В концеконцов, это может оказаться совсем не та дрянь, что у Дага. Может, он подсунулмне наркотик, лишающий воли, ради изнасилования. Конечно, глядя, как яприкидываюсь готовой на все, он должен бы сообразить, что такие крайности вовсенеобязательны. Я выбросила из головы тревожные мысли.

— И что я тебе за это должна?

Страстная хрипотца в моем голосе ясно говорила, чем именно яготова заплатить.

— Ничего. Это подарок.

— Ничего?

Я провела рукой по его ляжке. Поверьте, я вовсе не хотеласпать с этим парнем, но нужно было добиться его благосклонности, чтобывыяснить, какую дрянь он распространяет. И ладно, да, я хотела посмотреть, какон будет страдать от недостатка энергии.

— Ты уверен?

Я скользнула поближе к нему и мягко пихнула в постель. Онвыпучил глаза, когда я легла рядом и принялась тереться губами о его шею. Потомприблизила губы к его губам и осыпала легкими поцелуями кожу вокруг его рта.

— Ты действительно уверен? — понизив голос,переспросила я.

Дыхание его участилось, он провел рукой по моему бедру идвинулся дальше, к обнаженной части ноги. Он выглядел немного испуганным иоблизывал губы в предвкушении. Мой язык заплясал на них, прежде чем сделатьробкую попытку проникнуть внутрь. Он подавил стон, а затем оттолкнул меня.

— Нет… я… нет. Нет. — Он сел, весь дрожа. —Не сейчас.

Я тоже села одним плавным грациозным движением. Отбросивволосы за плечо, я одарила его томной улыбкой:

— Ну же, я хочу.

— Я не могу… но, может быть… может быть, попозже у насчто-нибудь получится.

В выражении его лица, где мешались отвращение и страсть, мнепочудилось облегчение. Приятно убедиться, что мои чары еще срабатывают и он неостался равнодушен. Может, он просто из тех типов, что сначала налетают какпетухи, а как доходит до дела, начинают кочевряжиться. Учтем. Мир неперевернется из-за того, что я с ним не переспала, и, будем надеяться, втораясерия нам и вовсе не понадобится.

— Сюда.

Придя в себя, Алек протянул мне свое пиво.

— А?

— Давай, попробуй. Можешь размешать их здесь.

Я опустила взгляд на сверкающие красные гранулы. Онисветились чуть ли не сами по себе. Мои бессмертные чувства терзало странноеощущение. Ни при каких обстоятельствах я не собиралась глотать содержимое этогопакетика. Я покачала головой.

— Я не могу прямо сейчас. Мне надо еще на однувечеринку. Обещала приятелю. Потом попробую, ладно?

Его, казалось, это совсем не обрадовало.

— Я думал, ты попробуешь прямо сейчас.

— Какая разница, сейчас или потом.

— Ничего, наверное… только, слушай, никому об этом неговори, ладно? У меня не так много этого добра. Если пойдет слушок, всем сразузахочется. Пока я даю пробовать только избранным.

— И я избранная?