—Игорь,— мама оборачивается, всячески игнорируя Лаврова, подходит к отцу, кладёт ему руку на плечо.— Я там магазин неподалёку видела. Сходи, милый, купи мне водички.

Папа приобнимает маму, они снова кажутся самой лучшей парой на планете, самой любящей и близкой. Но по взгляду отца, брошенному на меня, я понимаю: не всё гладко в нашем королевстве.

Впрочем, я давно это понимала. С самого детства. Только верить отказывалась. Какому ребёнку хочется, чтобы его родители ссорились и ходили по лезвию? Да и во многом ребенку просто не разобраться.

—Ярослава, на минутку,— мама взмахивает рукой, подзывает меня, но я чисто физически не могу сдвинуться с места. Ноги не слушаются!— Ярослава!

Её голос сочится властью и ядом, а я мотаю головой.

—Мама, я никуда не поеду. Не уйду из института!

—Это мы ещё посмотрим,— фыркает и, взмахнув тёмными волосами, гордо направляется к дверям корпуса.

—Она сейчас устроит скандал,— шепчу, осознав перспективу.— Мама, стой!

С победным видом она медленно оборачивается, а Демид в три шага оказывается напротив неё. Глаза в глаза. Молчит, похожий на статую, а мама что-то ему высказывает — мне не услышать.

Подаюсь вперёд, улавливаю обрывки разговоров: «…не смотри на меня так», «как вы посмели?», «… она заслужила, тварь!»

Я ловлю руку Демида, когда он замахивается, повисаю на его предплечье. От Лаврова волнами исходит ярость, бьёт меня наотмашь, сбивает с ног, но я должна выдержать. Иначе быть беде.

—Нет, Демид, не надо!— мне страшно представить, что могло произойти. Демид бы ударил мою маму? Господи!

—Как был отребьем невоспитанным, таким и остался. Где шмотки взял? Магазин грабанул? Недоносок,— кривит губы мама, с презрением глядя на Демида.— Ярослава, я последний раз тебе говорю: садись в машину. Иначе…

—Иначе — что?— вскрикиваю, а мама холодно смотрит на меня.— Что? Забудешь, что у тебя есть дочь?

—Забуду,— кивает, а в голосе ни тени шутки.— Если ты якшаешься с сыном этой… прости…

—Мама!

—Этой шалавы, тогда у меня нет дочери.

—Как вы можете?— Демид снова рвётся вперёд, утаскивает меня за собой. Во мне не хватает сил удержать эту яростную машину, но Лавров чудом тормозит сам. Тяжело дышит, пылает, и я рядом с ним сгораю.— Яся в чём виновата?

—Ярослава, я жду!— властный окрик, от которого внутри леденеет.— Сейчас ты уезжаешь с нами.

—Нет!— крик на грани рыданий. Чудом держусь, чтобы не расплакаться.— Я не поеду.

Мама замолкает, с бутылкой воды обратно возвращается отец. Я вижу его силуэт сквозь мутную пелену, он расплывается, похожий на туман. Демид коротко целует меня в висок, я охаю, и мир становится чётким. Резко и беспощадно.

—Дядя Игорь, что же вы молчите?— в голосе Демида злость, а папа отдаёт маме бутылку, пытается казаться гордым и независимым.— Что же вы такой смелый раньше были, герой-любовник прям, а теперь робкий и трепетный?

Меня удивляют формулировки. Хочется спрятаться от всей этой гадости.

—Что? Теперь духу не хватает дочь защитить? Сдулся герой-подкаблучник? Это же из-за вас всё!

Кажется, Демид знает намного больше, чем мне представлялось. Все эти намёки, полутона, словесный туман… голова кругом!

—О чём вы?— но меня никто не слышит.

—Демид, ты хороший парень, но нарываешься,— папа хмурится, морщинки на лбу становятся глубже, а в глазах злость.

—Это я нарываюсь?— взрывается.— Мама вам говорила, что вы ей не нужны! Говорила? Выгоняла сколько раз. Она была порядочной женщиной, а вы подонок.

—Ага, порядочной,— фыркает мама.— Всем по порядку!

Хорошо, Демид игнорирует её, поглощённый злостью на моего отца, а у меня голова сейчас взорвется.

—Ходили и ходили, примерный семьянин! Позорили её. Это из-за вас! Ненавижу.

Демид сбрасывает мою руку, яростный и сгорающий изнутри, мчится к машина. Хлопок, рёв мотора и через пару секунд его автомобиль скрывается в тумане.

—Что, Яся, уехал принц?— мама пытается обнять меня за плечи, но я не могу. Не хочу. Этого слишком много для меня, я запуталась…

Почему Демид уехал? Почему меня одну оставил?

Когда от мысли, что из-за моих родителей он снова оставил меня, хочется рыдать в голос, он возвращается. Даже тормозит сердито, дверь рядом раскрывает, смотрит на меня, пытаясь улыбнуться.

Он меня ждёт…

—Если ты сейчас уедешь с ним, можешь забыть, что у тебя есть родители. Мне не нужен этот гнилой корень,— мама говорит спокойно, я ей верю.

—Мама, как ты можешь быть такой… такой жестокой?

Она пожимает плечами, словно я вопрос о погоде задала.

—Ты ещё ребенок, Яся. Многого не понимаешь. Всегда я только и делала, что защищала свою семью. Но если тебе дороже он, то кто я такая, чтобы запрещать делать глупости?

Демид ждёт, а я пытаюсь найти силу справиться с этим. Смириться.

—Но я не выбираю его. Я выбираю возможность быть самостоятельной, учиться, работать не на красновской почте или в магазине «Уголёк»… Я просто хочу жить… я очень многого хочу?

—Живи,— снова пожимает плечами.

И, не сказав больше ни слова, садится в машину отца и смотрит куда угодно только не на меня.

—Яся, поехали домой,— подаёт голос отец.— Мать перебесится, ты же знаешь её. Но не надо с ней ругаться. Мать всё-таки.

Я сбрасываю его руку, словно это голова змеи.

—Ну что ты, Ясенька?..

—Пап, то, о чем говорил Демид, правда?

В ответ красноречивый взгляд и тяжёлый вздох.

—Это очень трудно, Яся…

—И ты ни разу не вмешался, когда травили женщину? Не пытался что-то сделать?

—Твоя мать мне дороже, чем эта…

В его голосе обида, и мне так страшно от этого становится.

—Прости, папа. Я остаюсь.

—С ним?— подбородком в сторону ждущего Демида, а тот снова рядом.

—Она остаётся с собой,— Демид гладит меня по спине, удерживая от рыданий и истерики.

—Ох, дети-дети,— качает головой отец и, не сказав больше ни слова, уходит к матери.

Он снова сделал свой выбор. Выбросил всё лишнее, отсек, как опухоль. Безжалостно и молча.

Только теперь этой опухолью оказалась я. Родная дочь.

Забавно, да?

Я сорвался.

Не выдержал этого лицемерия, не смог вынести оскорблений. Мать Ярославы — ужасная, мерзкая баба. Отвратительная.

Ненавижу ли я её?