птицу! За птицу!!!

Ну ничего… Ничего…

Этот размен выгоднее, чем кажется. Ведь орёл будет таскать не только мои письма, но и… анклав.

Бабка показывает гнилые зубы:

— Это тебе не поможет, мальчик. Никакая рекомендация тебе не поможет. Орла он захотел… Ишь чего удумал, сорванец.

— Сверху плачу двести золотых.

Двести! За вшивую птицу! Шесть, мать его, лямов рублей!

— Да хоть тыс… — Бабка запинается, щурясь на знак в ногах, сглатывает. Со скрипом подбирает его.

— Это знак Смотрящего. — Я пожимаю плечами. — За продажу чёртовой птицы. Понимаешь, что это значит?

К сожалению, сам знак обменять на птицу нельзя. Он не предназначен для бартера. Вот за это нас и правда могут убить. Поэтому придётся дать за птицу денег. Ведь если кто-то узнает, что мне продали орла, например, за один золотой, то такое до добра не доведёт. И бабка это понимает. Нельзя играться со знаком Смотрящего.

Скрип за дверью затихает. Бабка пробует знак на зуб, рассматривает его, охает-ахает. Похоже, вообще забывает о моём существовании.

— Ты… украл его? — Голос её становится хриплым.

— Смотрящий оценит эту шутку.

— Я… я не то имела в виду. — Во взгляде читается страх. — Но… он… — Бабка моргает, будто просыпаясь. — Да вы заходите, господин. Орла, говорите? Конечно, продадим. — Она недовольно понижает голос: — Никогда никому не продавала, и на тебе… дожила… Есть у меня тут один… вам понравится… Двести золотых, говорите? Сам понимаете, что на знак обменять не смогу, а продать дешевле тем более…

— Показывай всех. Я выберу.

— Но…

— Либо отдавай знак обратно.

Бубнёж становится совсем неразборчивым. Но, как я понимаю, она не против.

Что ж… Наконец-то я нашёл средство передвижения по миру. Надеюсь, по крайней мере.

Глава 27

Орла я выбрал. Точнее, выбил.

Сначала бабка показал трёх старых облезлых попугаев, а не орлов. Что как бы весьма подозрительно. Очевидно, что мне впаривали неликвид. Пришлось объяснить карге, что так с носителями знака Смотрящего дела не выстраивают.

Меня отвели в другой птичник, где выбор был уже получше: два пернатых инвалида лениво потрошили жирную мышь. Я только вздохнул, нагло зашёл в прилегающее помещение и увидел ЕГО, восседающего на жерди. Вот где голубчика запрятали… Таких орлов я до сей поры не встречал: золотистый, мощный, с клювом, способным распотрошить небольшого оленя. Бабку чуть инфаркт не хватил, когда я ткнул пальцем в этого альфа-самца, и она предложила взамен… себя в вечное сексуальное рабство. Я не шучу. Долго стоял и смотрел на чокнутую…

С большим трудом я вытянул информацию о том, как за местным орлами ухаживать и как ими пользоваться. После невнятных объяснений даже торговаться не стал. Отсчитал заявленные триста двадцать золотых, не без труда запихнул орла в клетку да свалил подобру-поздорову.

Орёл оказался на удивление спокойным. Мирно сидел в накрытой плащом клетке, пока я нёс его в наше временно опустевшее убежище за пять золотых в сутки.

По пути я заглянул в лавку «999 мелочей» и закупился одной весёлой бытовой штучкой. Хотя кого я обманываю? Просто решил малость… побаловать себя. Если по-простому — бухнуть. Я заслужил. Чувствовал себя в этой сделке и победителем и проигравшим одновременно. С одной стороны, разменял очень ценный предмет на вшивую птицу. С другой стороны, когда бы у меня ещё появилась такая отличная возможность сжульничать?

Вдуматься только! Орёл летает со скоростью не меньше сотни-полторы километров в час по прямой. Пешком люди ходят по три-четыре километра в час. Лошадь рысью — десять-пятнадцать. Расстояние от Гнезда орёл преодолеет за несколько часов. Вот именно этим я завтра и займусь. Мой первый эксперимент по преодолению больших расстояний. Но это завтра. Надо ведь ещё выбраться из канализации. Не пустишь же птицу вплавь по сточным канавам...

Добравшись до «съёмной квартиры», я вальяжно сажусь на софу (довольно приличного, кстати, вида). Как хорошо оказаться не в пещере, да ещё и одному! Интересно, как там мои? Справляются с задачами? Или опять произойдёт странное-неведомое и разруливай всё в одиночку?..

Делаю глоток из глиняной бутылки: пойло под названием «Орочья смерть». По словам торгаша — самое крепкое в Меруносе. Ну не мог я купить «Эльфийскую усладу»! Ну что это за развлеченье такое — пить усладу. Да ещё и эльфийскую.

Рот и глотку обдаёт огнём сатаны. И нет, не из-за крепости напитка…

— Твою мать! — Я выпускаю фонтан «Орочьей смерти». — Да вы прикалываетесь! Как это можно пить?!

Эта хрень горькая и кислая одновременно. Такое ощущение, что в бутылке смешали полынь с лаймом и оставили бродить на пару тысячелетий в гоблинском помёте. При этом, по ощущениям, крепости в нём не больше пятнадцати градусов.

— Квэ-э-э!

Смотрю под ноги. Возмущённая Принцесса кувыркается, пытаясь стряхнуть с себя смерть-воду.

— Ну извини! — Я поднимаю питомца и вытираю рукавом. — Не заметил…

— Квэ-э-э-э!

— Вот только не красней, хорошо? Я ж не специально. Ты вообще как тут оказалась? Кстати, я тебе ещё одного друга принёс, — сообщаю, кивая на прикрытую плащом клетку. — Говорят, орлы очень любят жаб. Вы подружитесь! Так, ладно, идите оба в анклав. Принцесса, охраняй орла…

* * *

Вокруг ходят люди. Их много. Прямо очень, как будто на рынке. Вот только качество этих людей так себе. Унылые, угрюмые, затраханные во всех смысла этого слова. Тяжела злодейская ноша…

Открываю железную и скрипучую дверь. В нос бьёт запах благовоний и ещё чего-то… грибного. А с виду заведение приличное.

— Опять дверь забыл закрыть… — бормочет пожилой мужчина с седыми длинными волосами. Он копошится за столом, перебирает какие-то склянки, банки, тюбики.

Выбрал я эту забегаловку не просто так. Во-первых, она пользуется репутацией хорошего соотношения «цена-качество». Во-вторых, тут занимаются не только алхимией, но и целительством.

— Хозяин, приветствую, — говорю я в спину мужчине. — Меня бы подлатать.

— Приветствую, коль не шутите. — Он вытирает руки тряпкой, оборачивается. — Деньги-то есть?

Поджимаю губы. Просто потому, что мне за них стало страшно. У алхимика нет губ. От слова «вообще». На вид он обычный, если бы не это. На удивление белоснежные зубы ему просто нечем скрыть, поэтому они сохнут и он то и дело их облизывает.

— Ну что смотрите? — Седой скрещивает руки. — Никогда не видели безгубых?

— Да нет, каждый день вижу…